– Я тогда тоже пойду, – некстати отозвался завтрашний Лапочка и трусливо опустил глаза. – Я спать хочу.
– Иди! – Ржавый равнодушно пожал плечами. – Мы с Руселом останемся.
– Ага, – подтвердил Клетчатый. – Сейчас потушим костгик и сгазу за вами.
– Давай я их отведу и вернусь? – Яшка скосил глаза на Фалю. – Мало ли?
Ржавый нетерпеливо мотнул головой:
– Давай не геройствуй! Без тебя не заблудимся.
– Ну смотри… – Яшка недовольно пожал плечами и тут же громко скомандовал: – Народ, всё, уходим!
– Эм-м… мы пошли тогда. – Гнусик с жалким видом махнул рукой, но Ржавый уже отвернулся.
Яшка потеснил Костика, переложил к себе на плечо часть всхлипывающей Верки, и они, спотыкаясь, побрели вперед. Мы потянулись следом.
– Скатертью дорога, – прошипел Зенит нам в спину.
Мы с Гнусиком шли последними, сразу за Маечкой и ее дылдами. Они о чём-то переговаривались вздрагивающими от ходьбы (или от страха) голосами, а мы просто молчали. Не знаю почему, но я чувствовал себя ужасным предателем. Хоть Ржавый и гад, но эти трое – еще хуже. И это неправильно, что мы вот так ушли, а он остался. Мы же вроде как мафия – хоть и не друзья, но связаны священными узами клана детдомовцев.
– Ну с ним же Русел! Вдвоем справятся. – Гнусик своим жалким лепетом только подтвердил, что мы все – подлые трусы и гады.
– С кем справятся? – спросил я затравленным голосом.
– С к-к-костром, – Гнусик начал заикаться.
– Ты иди, – сказал я вдруг. – А мне надо вернуться.
– Что? – Гнусик вцепился мне в руку. – Зачем это?
– Я «Кузнечика» забыл! – нашелся я, не так чтобы уж очень удачно.
– Кузнечика? – оскорбился Гнусик. – Что ты мелешь? Яшка!
Но я уже вырвался и зашагал обратно. Ветки решительно хрустели у меня под ногами, заглушая вопли Гнусика и чьи-то слабые окрики. Я подумал, что не мешало бы проститься с Маечкой. Мало ли куда я там иду? Но не возвращаться же теперь обратно? Тем более что мы так и не помирились.
Ну ничего, сейчас я заберу Ржавого, и мы все вместе вернемся в лагерь. Может, я еще и куртку ей свою дам, погреться.
Я зашагал быстрее и вдруг зацепился за ветку. Еле-еле удержался! Приказал себе двигаться мягко и бесшумно, как пантера, и сделал несколько грациозных шагов. Но потом вдруг некстати вспомнил про Захарушку и так рванул через заросли, что за пару секунд долетел до поляны.
* * *
«Надо было идти со всеми!» – такой была моя первая мысль. Были, конечно, и другие, еще более позорные, пока я стоял там, как столб, без дыхания. Но эта мысль была самой громкой и повторяющейся.
