— А тебя не касается? — напустился на него Сухоус. — Чего ты читаешь, цивилизованный?
— Роль учу. Новую постановку готовим, — ответил Пашка, блеснув синими глазами.
— А какая роль? — спросили в один голос завзятые театралы Артуровна и дед Никитенко.
— Отрицательного героя, — скромно и бойко ответил Пашка. — Я буду пьяница-механизатор.
— Ах ты, сморчок! — обиделся Игнашин.
— Нет, правда, дядя Василий, — сказал Пашка, — он потом под влиянием коллектива выходит в передовики.
— И получается? — поинтересовался председатель. — А ну, давай, изобрази. Есть у тебя там коронный монолог?
Пашка послушно разлохматил волосы, распахнул ворот, скосоротился и завыл: «Т-ты мине уважаишь? Тогда давай споем. Тяни за мной. «К-куда ведешь, тропинка ммилая! Вянеть, пропадаеть красота моя…»
— Ишь, змеенок! — удивилась Артуровна. — До чего похоже на Михаила Ивановича Жарова! Чистый артист…
…На перрон высыпала толпа приезжих, и поезд, фукнув, покатил дальше. К мужчине в больших роговых очках и клетчатом кепи вихляющей походкой подошел паренек с рыжим чубом и синими глазами.
— Ежели вы из кино, то я за вами. Вон мой «козлик». Извиняйте, что не на «Волге». Ее шофер в кувет завалил. Наклюкался, паршивец. Так что оба в ремонте — и шофер и машина.
Очкастый подозрительно оглядел развязного парня и, потянув носом, ответил:
— Да. Я из кинохроники. Фамилия — Судаков. Автобус наш прибудет завтра, а я к тому времени проведу кое-какую подготовку.
Вскарабкавшись в машину, он продолжал:
— Намечу, что и как снимать. Договорюсь с людьми. Проверю, кто может выступать без бумажки… ой!
Машину сильно тряхнуло. Водитель будто нарочно шпарил по кочкам и ухабам.
— Мне говорили, что у вас замечательная МТФ. Какая жирность молока? Каковы удои? Яловость?
— А бес его знает, — махнул рукой паренек. — Доярки сливки по домам растаскивают, так им о жирности лучше знать.
— Как это — по домам? — изумился гость. — Вы что-то не то говорите. Ой! Куда вы правите!
— Извиняйте. Ах черт! — Водитель в последний миг отвернул от оврага, куда чуть было не угодил со споим седоком. — Голова что-то трещит, и в глазах мутно. От переработки, надо быть.
Судаков уже явственно чуял: перегаром попахивает. Как бы не вывалил этот возница под откос А возница газанул, и «козлик» запрыгал по кочкам как угорелый. Пассажир подскакивал, каждый раз стукаясь головой о какую-то железяку.
— А как дела на свиноферме?
— Тут у нас порядок. Чума на убыль идет! — радостно заявил парень. — Не все подохли, кое-что осталось.
