— Мне нужны были деньги за пролитую кровь, — пояснил Андре. — И не важно, сколько крови было пролито и сколько за нее заплачено. Твоя десятка? Видишь, сколько я за нее тебе отвалил? За нее и за то, что подвезешь еще пару миль.
Местные лениво брели к «мустангу» с обеих сторон улицы. Рики пощупал деньги и решил, что если он не доведет это бредовое дело до конца, то никогда себе этого не простит.
— Лады, — сказал он.
— Ну вот, подвезешь пару миль, — сказал Андре, — и еще кое-что сделаешь. Пойдешь со мной.
— Не, ты борзеешь, говнюк! Сколько можно-то, а? Чем дальше, тем…
— Пойдешь со мной, последишь за встречей — и ступай восвояси. Никаких подстав, никаких подвохов. Для допуска нужны кровные деньги и свидетель. Ну да, я тебе соврал. Мне нужно, чтоб ты все засвидетельствовал.
У «мустанга» остановились какой-то амбал в фиолетовом спортивном костюме и доходяга в ядовито-зеленом комбинезоне. Оба типа улыбались и жестами просили опустить окно. С боков машину огибали тени, подкравшиеся сзади, льнули к водительской двери.
Но в этот миг Рики четче всего видел лицо Андре — узкое, напряженное, под клочковатыми прядями афро. Негр словно бы погрузился в транс. Его взгляд, да и вся его душа как будто преисполнились какого-то священного ужаса. То, к чему стремился Андре, не имело никакого отношения ни к самому Рики, ни к тому, что Рики мог вообразить. И Рики ужасно захотелось узнать, что это такое.
— Я покажу тебе… — начал Андре. — Слышь, а как тебя зовут?
— Рики.
— Я покажу тебе, Рики, силу и славу. Они здесь, среди нас, слышь, только ты ничего не видишь. Ха, а вот эти уроды все видят.
«Мустанг» окружили со всех сторон. Позади выросли фигуры в алых капюшонах; золотистый велюр курток оттопыривали кулаки, сунутые в карманы. К водительской двери (окно открыто, локоть торчит наружу, пять штук на коленях) подступили двое в темных очках, увенчанные грозовыми тучами встрепанных волос; на лбах и щеках чернильными языками пламени темнели спирали маорийских татуировок. Три тощих пугала в ярких нарядах оперлись о капот машины и завели какой-то разговор, поводя сдвинутыми вбок козырьками бейсболок, будто лезвиями ножей. Рики заметил, что все собравшиеся смотрели только на Андре. Сам Рики будто превратился в невидимку и мог свободно разглядывать все эти экзотические пиратские рожи.
А глаза у всех были суровые. В них теплился ужас и отвращение, как будто Андре совершил нечто кошмарное, но во взглядах мелькала и пронзительная зависть, и восхищение его отчаянной дерзостью. До Рики наконец-то дошло, что дело и впрямь предстоит серьезное.
