Это позволяет писателю внимательно вглядеться в каждого, о ком он рассказывает. Его портреты точны, жизненны, стиль изображения реалистичен. И все же как фантастичны населяющие Вирьяму люди! Старик Келани, ищущий забвения в наркотиках, полубезумный, преследуемый демонами Ондо, пария деревни юноша-альбинос Кондело, ищущий смысла жизни и смерти писатель-неудачник Кабаланго… А рядом португальцы — ограниченный фанатик, изувер ди Аррьяга, озверевший садист Амиго… Колониализм до неузнаваемости меняет лицо человека.
Для африканской литературы вообще характерно, что писатель выступает в роли учителя, в роли активного пропагандиста своих идей. Это предопределяет взаимоотношения романиста и его героев. Между ними и писателем всегда сохраняется более или менее ощутимая связующая нить. Как ни самостоятельно развитие образа, как ни самобытен характер, как ни оригинален духовный мир изображаемой личности, она вместе с тем — проводник, а в некоторых случаях и иллюстрация авторских мыслей и взглядов и иногда — оппонент писателя. Роман «Вирьяму» не составляет исключения из этого правила. Недостаток ли это? Активная публицистическая позиция автора придает его произведению яростную, гневную силу. В то же время в романе нет характеров, которые были бы «подогнаны» под авторскую концепцию и выглядели надуманными, фальшивыми масками его идей.
В африканской литературе немало произведений посвящено теме колониализма. Достаточно вспомнить творчество сенегальца Сембена Усмана, кенийца Нгуги Ва Тхионго, камерунца Монго Бети, нигерийца Чинуа Ачебе, ганца Айи Квеи Армы. Но и в этом ряду роман Вильяма Сассина выделяется своим драматизмом.
Для гвинейского писателя колониализм — это все еще больная, открытая рана. Он видит в нем не только экономические и политические стороны, хотя и их значение ему ясно. Зло колониализма не ограничивается тем, что судьба целого народа может быть подчинена интересам той или иной заморской монополии. Писатель с нескрываемой болью пишет о том, как колониальное рабство уродует личность. Яд расизма и самого колонизатора в конце концов лишает человеческого облика. У африканца порабощение ломает характер, человек утрачивает собственное достоинство.
Не случайно автор рассказывает о португальском колониализме. Португалия раньше других европейских держав, еще в средние века, начала захват Африки, и в её методах сохранилось что-то от свирепости времен охоты за рабами. Когда в португальских колониях зарождается национально-освободительное движение, то подавляется оно с беспощадной жестокостью. Только в Алжире борьба за национальное освобождение приобрела столь же драматичный характер, как в Мозамбике, Анголе и Португальской Гвинее. Героизм, самопожертвование, преданность народным идеалам — с одной стороны, а с другой — грубое насилие, тупая ограниченность, защита собственных привилегий — все это проявляется в португальских колониях как нигде ярко, в форме, захватывающей и потрясающей воображение.
