— Ну, тогда он сам вышел и украл еду, — решил дядя. — Только так можно объяснить, почему он безобразничает, сидя взаперти. Все это делается с единственной целью — позлить меня!
Дядя велел мне спуститься, вытащил из ванной и, стегнув разок-другой, приказал ложиться спать.
Юла, неожиданно выскользнувшая из рук, случайно вдребезги разбивает оконное стекло у соседки; желанный огарок свечи я нахожу в доме, где была совершена кража; камень, брошенный наугад, попадает в грудь девушки; другой запущенный в воздух камень разбивает голову мальчишки — такое стечение несчастных случайностей может показаться продуктом болезненной, разгоряченной фантазии, но клянусь, что все произошло именно так, как я передал. Могли ли эти случайности, связанные с пламенным желанием вернуться в Алахвэлу, потрясти и ожесточить мой характер, нарушить образ жизни? На это, вероятно, мог бы ответить лишь тот, кто смело пускается в дебри психологии. Я же могу сказать лишь одно: с тех пор в течение всего моего беспокойного детства почти все мои проделки были результатом моей неуравновешенности и пылкого воображения.
* * *
Вскоре среди ребят предместья я завоевал славу заядлого драчуна. Зачастую я ввязывался в жесточайшие драки не только с ровесниками, но и с ребятами намного старше меня, единственно из тщеславного желания показать свою отвагу и ловкость. Без малого все ребята нашего предместья дрались из тех же побуждений. В этих своеобразных поединках мы бились запальчиво, но лишь на кулаках и в открытую. Позором считалось пинать или царапаться, а тем более бить лежачего — так поступали трусы! Едва бой кончался — вничью или победой одного из противников, как ребята спешили примирить драчунов, заставляя обняться и возобновить прежнюю дружбу. Позднее — во время налетов, которые мы не раз предпринимали против ребячьей ватаги из чужого предместья, забывались все внутренние распри, и мы стеной стояли друг за друга, как добрые товарищи и соратники.
Не знаю, все ли мальчишки из других предместий поступали так же, но мне думается, что наша ватага не была исключением. Мне часто случалось в жизни встречаться с товарищами детства, и любопытно, что почти все они, став взрослыми, поступали при возникавших разногласиях так же открыто и честно, как в дни наших детских боев. Исполненный сознанием своего превосходства, я старался поменьше играть с сестренками и не показываться с ними на улице. Так вели себя почти все мои товарищи: прогулка с девочками, если речь не шла о «невестах», считалась признаком малодушия, а потому и непригодности для уличных стычек.
