– А ещё говорят, что блондинки глупые, девоньки… Ха-ха.
– Our Father, who art in heaven hallowed, be thy Name, thy kingdom come, thy will be done, on earth as it is in heaven…[19] – страждущим голосом, громко и немного нараспев, декларировал кукловод. Насколько нараспев можно произносить молитву на американском языке.
Куклы, брезгливо кривя губки, наблюдали за паяцем. Хватит уже изображать горе, адвокат и нотариус в одном качестве! Шут гороховый, твою маму. Изобрази-ка лучше последнюю волю усопших! Иначе ещё немножко и мы сами на тебя устроим охоту. Трахнем в зад и прямо тут. Вместе с твоей мамой и твоим дерьмом… Как говорится на Гламур-стрит…
– Эй, парень, оглашай завещания! Какого дьявола ты тянешь!? – не выдержала вдова наркоторговца.
– У мистера Фэйса склонность к театральным эффектам… – предположила вдова порнодельца и конгрессмена.
– Здесь слишком душно и воняет воском! – пожаловалась вдова банкира.
– Твои услуги будут щедро оплачены! – со значением подытожила вдова капиталиста.
Кукловод при последних словах встрепенулся. Встал на месте. Вскинул голову и тщательно осмотрел леди. Во взгляде – строгая Доброта. Ни грамма ухмылки!
– …for ever and ever. Amen.[20]
Он… вдруг он резко подбежал к блондинкам. Скривил лицо в обиженную рожицу.
– Не хотите поплакать над гробом?.. – указательный палец тыкнул в сторону покойников. Четыре раза. Поочередно. Страстно. Яростно!
– Эй ты, козлина… – начала Митчелл, пихнув театрала в грудь. С таких толчков начинаются уличные драчки. Противники пихают друг друга в груди, пока один из них не набирается решимости и не наносит удар по лицу. Прелюдии конец! И дальше потасовка!..
– Как, вы не желаете вдоволь нарыдаться над телами усопших супругов?.. – искренне удивился кукловод. Леди – странные существа. У них всё не так, как у людей. И вновь это осознавая – ты вновь изумляешься, как и в самый первый раз…
Митчелл сделала шаг вперед, по глазам стало видно, что следующий удар будет по лицу сразу. Без прелюдии… Леди поддержали подругу, угрожающе надвигаясь на мужчину с папкой в руках, замыкая его в плотное кольцо разгневанный фурий!
– Держи люлей, паяц!
– Не желаете… – смирился режиссер. – Ну, что ж, умирает тот, кто не выжил, да будет так… Сейчас я оглашу завещания ваших мужей, но прежде… Отец Патрик, принеси Святые Дары! Чтобы всё было строго по желанию покойных!
Желание покойных и наглость адвоката – разные вещи. Отец Патрик… Святые Дары… Куклы все-таки в церкви!
