Гелез растер онемевшее от усталости лицо и выбрался из походной палатки. Перед самым закатом он решился все-таки хоть немного передохнуть и ненадолго забылся тяжким сном. Сон не принес бодрости и облегчения, поскольку спал он в тот час, когда с наступлением сумерек выбираются из своих укрывищ неуспокоившиеся мертвецы и пьют из живых их соки.
Раньше он только бы ухмыльнулся бы, вспомнив старые легенды, но сейчас окружающий его мир все больше сам напоминал сказку.
С наступлением ночи берега пограничного Ниглака погружались в непроглядно черную тьму. Над его неспешными водами и окружающими их равнинами, на север до самого Разлома раскидывалось бескрайнее небо, в котором всплывали с того же севера невиданные ранее тучи, похожие на серо-стального спрута, тянущего к людям свои щупальца.
Снизу диковинные тучи подсвечивались равномерно пульсирующими красными отблесками, словно бы там гремела страшная гроза, но раскатов ее не было слышно. Не было вообще никаких звуков, даже не звенели комары и другие паразиты, обычно плодящиеся у воды. Когда же пульсация за горизонтом прекращалась, сменяясь постоянным огненным свечением, казалось, что мир перевернулся, и солнце наперекор кому-то решило вставать с севера.
«Так и есть!» — подумал Гелез.
«Мир перевернулся. Все, что происходит здесь, подтверждает то, что мир изменился и уж точно не в лучшую сторону».
Над головой его теперь светили совершенно незнакомые по очертаниям созвездия, совсем не те, что были здесь при первом их появлении. Пришедшие со стороны Разлома они с каждой ночью становились все ярче, а родные, знакомые звезды с каждым днем блекли, опускаясь все ниже, к южному горизонту. Создавалось впечатление, что люди продвигались все дальше и дальше на север…
Гелез поежился — никуда они не продвигались!
С самого момента взятия Этарона их полк как встал на южной стороне Бродов, так и стоит, по сей день. Стоит, и стоять будет, пока, значит, весь не ляжет!
Происходило что-то очень и очень странное. Даже для, казалось, все уже повидавшего Гелеза. И это ему очень не нравилось. Чужое и непонятное всегда пугает, неизменность прежнего мира, хоть и наполненного самыми страшными чудовищами, но привычных для него, рушилась, и вставало что-то непонятное его разуму, и потому вдвойне пугающему.
Если бы еще полгода назад ему сказали, что вверенный ему полк «Белых Леопардов», созданный исключительно для боевых действий в экстремальных условиях Севера, можно было бы чем-нибудь испугать, он только бы рассмеялся в ответ. И привел бы, в доказательство, операции в Улгаке и в Глуши Гоблинов.
