- Я считал, что самая полная библиотека Империи принадлежит сёстрам Девы Амерто, Мудрости Господа.
- Библиотека! Да, если хочешь. Но то, о чём Мудрость предпочитает забыть, Справедливость продолжает помнить. Можешь называть Мать Воздаяния Лекс злопамятной. В Книгоузилище хранятся опасные, ядовитые, преступные тексты, древнейшие из которых восходят ко временам ещё до Затворения демонов.
- Господи Боже!
- Именно. И иные записи, по слухам, касаются Суда Шестерых. И того, что последовало за ним.
- Саад искала эти записи?
- Да.
- Что ей удалось найти?
- Трудно сказать. Вне сомнения, она узнала нечто особенное. Например, то, что Судом Шестерых были осуждены двое. Но тут надобно запомнить вот что: Узилище - не библиотека. Это тюрьма. Некоторым книгам отведены одиночные камеры, где они веками висят, закованные в цепи. Случись что из ряда вон выходящее, мы не сможем защитить их силой, поэтому охраняем замками, лабиринтами и западнями, спрятав глубоко в каменной скале. И у молоденьких монахинь не может быть к ним доступа.
Кроме того, у нас очень строгий устав. Весь день девушки работают, весь день они на глазах у старших сестёр. Никакой праздности, никакого уединения.
Свои изыскания Саад могла проводить только ночью, в ущерб естественному отдыху. Это и сыграло с ней злую шутку. Взвинченные нервы, возбуждённое воображение, потрясение самых основ убеждений и веры, выплеснувшиеся наперекор утомлённому разуму силы подавляемой магической одарённости привели к тому, что, невольно уснув в Книгоузилище над страницами одного из запретных томов, Саад отыскала во сне путь в Место-Которого-Нет и слегка приоткрыла дверь, которая три тысячи лет была Затворена.
- Это она рассказала вам под пыткой?
- Это она рассказала, когда её спросили. Сорок восемь часов пристрастного допроса не смогли ничего добавить к этим словам.
- Как ей удавалось скрывать свои ночные занятия?
- Когда человека ведёт вдохновение, двери раскрываются перед ним сами, сами закрываются глаза сторожей. Я уже говорила про её магическую одарённость? Среди монахинь это не редкость. Но сама Саад, пожалуй, не подозревала об этом. Я боялась за неё. Я следила за ней. Это я её выдала. Но она не была ни ведьмой, ни одержимой. Несчастный случай. Мне жаль, что так получилось.
Глаза матери Эмергисы погасли. Она дремала. Две монахини, похожие на близнецов, бесшумно и быстро принесли обед, добавили дров в очаг, заботливо укутали ноги старой женщины. Эмергиса слабо от них отмахнулась.
