— Флуоресцентная краска, стыдно не знать,— сказал сосед готического юноши.
Даже я понимала, что Айвар победит. Иначе и быть не могло.
Даже я не удивилась, когда чуть позднее готический юноша почему-то показался в зале с разбитым носом. Но жаловаться не стал, зато на меня посматривал со священным испугом и даже долго, усердно извинялся. А тихий Айвар брутал, оказывается.
А потом мы вернулись к моим, нет, нашим друзьям. И было все, что должно быть в Лиго: и бесшабашное веселье в огнях костров, и венки со свечами, медленно плывущие по Даугаве. И запах дзинтарских духов[6], в знакомый с детства вкус лаймовского ассорти[7]. И безумно вкусный, жаренный хлеб, подобного которому нигде не было.
Был мокрый, но счастливый Айвар, что поймал-таки мой венок и вылез с победоносным криком на берег. Были пряди воды по щекам, похожие на слезы шального счастья, когда он водрузил этот венок на мою голову, были непривычно рассыпавшиеся по плечам волосы, которые то и дело приходилось откидывать от покрытого бисером пота лица. И пиво в ту ночь казалось золотым, теплым, как отблеск костра в его глазах, и объятья Айвара были сладостными, и поцелуи, которыми он меня так часто награждал — желанными. Была и гроза с прошивавшими небо молниями, было и бездонное небо с яркими кусочками серебра… Все было…
Проснулась я в палатке одна от холода. Выбралась из спального мешка, прошла по спящему лагерю к спускающейся к реке тропинке, чтобы хоть немного развеять наполнявший голову туман. Услышав голоса за резким поворотом, я решила было развернуться и направиться обратно к палаткам, как остановилась, различив голос Айвара:
— Только ее увидел, так сразу понял, что она будет моей.
— Я даже и не думал, что она такая, — задумчиво ответил ему Сашка. — Оля говорила, что она только закрылась от людей, что это самозащита — ее колючесть — а я не очень-то верил. Злючка она и в Африке злючка. А ты вот…
— Работа у меня такая — людей насквозь видеть. Без этого хороших картин и фотографий не бывает.
— Талант у тебя людей видеть под масками. Знал бы, что она такая…
— … а лапы подальше от нее держи. Я за этой снежной королевой год бегал, а теперь она моя…
— Твоя, так твоя, — быстренько согласился Сашка. — Стоите вы друг друга. Только про то, что это я тебе тот афродизиак привез, ты ей все же не рассказывай. Убьет же.
Афродизиак, значит! Пылая гневом, я скользнула в лагерь и быстренько нашла на раскладном стуле то, что искала: ноутбук Айвара. Откинув крышку, я решила было слегка попортить фотографу репутацию, как увидела на рабочем столе снимок, в точности повторяющий тот карандашный рисунок: на голове воронье гнездо, на губах — сумасшедшая улыбка, а в глазах… это странно-нежное выражение. Беззащитное до боли. И когда только снять успел? Вчера, как пить дать… а уже и в компьютере, и на десктопе.
