Дело Судьи Ди | страница 3



В том, что празднование будет именно пышным, если не сказать роскошным, сомнений ни у кого не было: в этом году к Чуньцзе добавилось еще два радостных события — шестидесятилетие здравствующего императора Чжу Пу-вэя и тридцатый год его восшествия на престол. К тому же десять дней назад на резном мраморном столпе, что у врат Тяньаньмэнь, рано утром невесть откуда явилась белая сова и прокричала громко три раза, а это — несомненное, давно известное в истории знамение, ясно указывающее на то, что Небо вполне довольно деяниями того, кому вручило Мандат на правление; и честь сего случая было принято решение о перемене с первого числа первой луны девиза правления: с «Человеколюбивого взращивания» на «Совершенномудрое вскармливание» — еще одно важное для народа и страны событие. По всему выходило, что нынешний Праздник весны должен быть особенным, нерядовым.

Приготовления к торжественному дню начались несколько месяцев назад. Столичные ремесленники принялись подновлять краски на нуждающихся в том ханбалыкских зданиях, облепили их как муравьи, снуя вверх и вниз по гибким, но прочным как сталь бамбукам, из которых были сработаны строительные леса Специальные рабочие взялись проверять состояние дорог и трактов и, если находили малейшее отклонение от предписаний соответствующих уложений, споро исправляли недостаток. На Тяньаньмэнь, Площади Небесного Спокойствия, в сердце столицы и предстоящих торжеств, из специально привезенной уральской лиственницы за две седмицы были возведены резные трибуны для представителей улусов, уездов, а также для заморских гостей. Какие приготовления делались внутри Запретного города — трудно было сказать наверное, средствам всенародного оповещения пока было сообщено лишь о грядущем императорском приеме на площади перед Тайхэдянь, Дворцом Великого Согласия, на котором должна была присутствовать одна тысяча восемьсот человек, ибо число сие как нельзя лучше удовлетворяло извечной склонности ханьцев к благопожелательной магии чисел[4]. Им всем разослали именные приглашения.

Получил такое приглашение и Баг — седмицу назад, со специальным посланцем императорской почты. Честно признаться, ланчжун не ожидал подобной чести; покончив с отчетными годовыми бумагами (а на это в Ордуси обычно отводилось три седмицы перед Чуньцзе), он собирался приехать в Ханбалык на пять, может, на шесть дней, ибо на Праздник весны всем была дарована седмица отдыха, — дабы посетить главный буддийский храм Поднебесной Юнхэ-гун, полюбоваться на торжества и фейерверки, повидать Кая и, пользуясь пожалованным двором правом, войти беспрепятственно во дворцы Запретного города: погулять вдоль вековых стен, коснуться рукой древних бронзовых львов и треножников — и, как знать, возможно, издалека увидеть принцессу Чжу Ли. Баг стремился вырваться из Александрии Невской, торопился покончить с необходимыми делами и улететь в Ханбалык, в город, в котором он бывал много раз, но куда все время хотел вернуться еще и еще.