Один из полицейских учтиво обратился к нему:
— Ваше превосходительство, что ни говори, надо было выяснить, с насколько продвинутым изобретением мы имеем дело. И теперь вы единственный на всей планете, чья жизнь стала открытой книгой. Так что это действительно чудо метод, сделавший так, что вы теперь разделите свою жизнь в любом месте и с каждым.
Значит это и вправду всего лишь Альтер Эго.
Из-за того, что он увидал знакомое лицо, и в профессоре затеплилась надежда на то, что здесь будет сам диктатор, а на самом деле оказалось, что это совершенно другой человек — если перед ним и вправду был только Альтер Эго — Хигенрот сейчас стоял ни жив, ни мертв. Его сердце еле билось.
Пожилой человек едва-едва сумел взять себя в руки. Ведь если посудить, он-то по-настоящему и не надеялся спасти свою жизнь. Значит, следовало продолжать опасную игру по спасению мира когда-нибудь в будущем.
Ему было интересно наблюдать именно сейчас, в нынешнем состоянии духа, как двойник диктатора возвращается к своему столу. Актер, так удивительно похожий на Лильгина, щелкнул выключателем замкнутой телесистемы, чтобы еще раз связаться с Хигенротом напрямую, и сказал:
— Профессор, как нам можно вырубить это?
Хигенрот почувствовал, что ему стыдно за этого человека. Я попробую защитить его, думал он, но ведь он сам сомневается, возможно ли, что такое произойдет. Известный во внешнем мире, как Великий Убийца внутри Дворца, в некоторых ситуациях диктатор руководствовался собственной логикой. Она заключалась в том, что он не давал ни малейшего шанса. И еще. Нет сомнений, что Альтер Эго обязательно будет казнен только лишь из-за возможности того, что он когда-нибудь может быть снова подключенным к Системе Хигенрота.
Профессор ответил:
— Я хотел воспользоваться благоприятной возможностью показать вам и всему миру, какая удивительная способность появилась теперь для тесной связи между правительством и всеми остальными. С помощью данного метода я хотел предложить долгожданную Систему, которая в каждый момент времени делала бы видимой для простых людей любой миг частной и общественной жизни нашего лидера, каждое произнесенное им слово, каждое его указание, чтобы все знали, каков он в одиночестве, как и с кем занимается он любовью, короче, каждое мгновение жизни правителя. И нет больше никаких секретов, никакой необходимости создания общественного имиджа; отпадает необходимость в министерстве пропаганды — попросту, на стенах любого учреждения, любого дома: везде только он.
