— Двенадцать часов ночи, — процедил Бутербродов. Чуть помялся и выкрикнул негромко:
— А вот кому гуся? Продаю гуся за неразменный рубль.
Тотчас же во мраке, с юга, проявился темный силуэт, он явно направлялся к просителю. Тело обуял озноб, ладошки вспотели, а алчный мозг замер в предвкушении.
Луна спихнула с себя облако, и вновь засияла на всю округу. Силуэт обрел черты девушки. Смазливое юное личико, ножки в мини, два синих томных глаза.
— Угости сигареткой, кавалер, — произнёс пухлый ротик.
Звук голоса немного успокоил. Бутербродов прикурил себе и девушке. Недолго постояли, исподтишка друг друга изучая.
— Который час? — манерно спросила эротическая фантазия. И без перехода добавила: — Впрочем, забей на время.
Она откинула окурок. Качнувшись, приблизилась вплотную. И предложила, дыхнув перегаром:
— Хочешь меня?
Бутербродов посмотрел в призывные глаза и окончательно уверовал, что это никакой не покупатель гуся, а пьяная девка, ищущая съём. Первый блин… Андрюха философски усмехнулся и сказал первое, что пришло на ум:
— У меня на тебя встал. Только денег нет.
Женщина — странное существо! Даже ключ от её сердца находится совершенно в другом месте. Речь о кошельке, разумеется. Бабочка вздохнула с укором, отодвинулась от доктора. И вымолвила убежденно:
— Гораздо хуже, если всё наоборот. Деньги есть, а Он и не стоит… падла такая! — она зацокала назад к пятиэтажке, уронив на прощание: — Спасибо за никотин.
13. Строгий и сердитый голос
Если ты можешь справиться с собой — то ты сможешь справиться и с окружающим тебя миром. Андрюха выждал, пока юная шалава укатит с поля видимости, и, уже посмелее, стал покрикивать:
— Эй, а вот кому гуся? Продаю гуся за неразменный рубль.
Прокричал десяток раз. И почуял, что стали мерзнуть ноги. Немножко поплясал, отдышался, и снова, было, начал:
— Ээй, а вот кому…
— Какого хрена ты тут орёшь!? — услышал он над ухом строгий сердитый голос.
— Ох! — не сдержался Андрюха. Сердце упало вниз, застряло в левом носке и замерло, изредка трепыхаясь. Облака немедленно (и как нарочно) закрыли глазки луне.
Доктор на полной «измене» развернулся к северу. Перед ним стоял кажется-мужик. Фонарик в руке, запах машинного масла, скрип кожи от сапог. Точно, мужик!
— Что за хрень, мать твою так, ты здесь несёшь!? Кому и чего, млять, продаёшь в час ночи!? — гость направил фонарик прямо на доктора.
Бог взятки не берет. Особенно тогда, когда они предназначены дьяволу. Бутербродов мысленно перекрестился, и молча протянул мужику клетчатую сумку. Фонарик прошарил по доктору изучающим лучом, и… уткнулся в выбоинку на грунтовке.
