— Согласна, — я старалась говорить как можно тверже, но, наверное, у меня получилось это очень жалобно, потому что меня переспросили:
— Что согласна?
— Поехать работать в Эстонию.
— Тогда до скорой встречи, — мужчина протянул мне руку. — Мы тебя вызовем. Жди.
Как только я появилась в мастерских, меня окружили девчата.
— Ну что? Зачем тебя вызывали в райком?
— Уезжаю в Эстонию, — сказала я.
— В Эстонию? Зачем?
Вопросы сыпались на меня со всех сторон. Самое главное, я не знала, как объяснить мой отъезд. Действительно, почему я туда еду? Да, мои деды когда-то жили на эстонской земле, но я-то родилась и выросла в России.
И как я там буду одна, где все говорят по эстонски, где у людей свой быт, свои привычки, о которых если я и знала в детстве, то за годы войны все позабыла? Даже читать почти разучилась на родном языке.
Так думала я, но отступать было уже поздно. Я дала согласие представителю ЦК Коммунистической партии Эстонии.
Больше всего переживал по поводу моего отъезда технорук.
— Чепуха, никуда ты не поедешь. Я против. Лучшие кадры отдавать! Чепуха! Я пойду в райком, если надо — в горком, и докажу, что тебе надо остаться здесь, — возмущался он.
Я не спорила. Не сама же решила ехать.
Каждое утро просыпалась с чувством тревоги, с ожиданием перемен. Но вызова все не было. «Может, про меня забыли или технорук сдержал слово и добился, чтоб я осталась в Ленинграде?» — думала я. Как ни странно, но мысль о том, что обо мне забыли, вызывала обиду. Мои подружки с течением времени разуверились в моем отъезде. Они больше ни о чем не спрашивали, и в их глазах уже не было грусти, когда они смотрели на меня.
Но я все же уехала.
В Ленинградском обкоме партии мне выдали командировочные, 500 рублей подъемных и пропуск на въезд в Эстонию. Перед отъездом, накануне, мы с подружками прошли по вечернему Ленинграду. Город оживал буквально на глазах. Было радостно, что в его восстановлении и я принимала хоть маленькое, но участие, и очень грустно от того, что я уезжаю. Прощалась с Невой, с ее набережными и дворцами. Долго смотрела, как величаво несет свои воды река. «Ее путь определен руслом, — думала. — А у меня? Нескладная какая-то судьба. Мечтала научиться управлять трактором, вроде бы была близка к цели, но все так повернулось, что стала ремонтником; стала привыкать к Ленинграду, к жизни в большом городе, нашла подруг и вот снова должна уезжать в незнакомую Эстонию».
Девочки пытались меня утешить. Мол, это не навсегда, только командировка, и ты вернешься обратно, когда кончится война, а она кончится скоро. Но мне все равно было грустно.
