Макс не строил себе никаких иллюзий. Его похитители не будут возиться с человеком, который для них абсолютно бесполезен, более того, опасен — «молчит только труп». Макс прекрасно понимал, что ему грозит смертельная опасность. Но еще больше угнетала его мысль о том, что, когда он будет умирать здесь, в тюрьме, от рук палачей, бессильный что-либо предпринять против них, — там, на свободной венгерской земле американский разведчик, прикрываясь его именем, будет безнаказанно творить свои гнусные дела.
Минутами Макс ясно представлял себе, как его двойник, самодовольно улыбаясь, расхаживает по улицам Будапешта. Он скрипел зубами от бессильной ярости. Ах, если бы можно было известить товарищей о том, кто уехал в Венгрию вместо него! Но как подать весточку из этой каменной могилы?
Лежа на своей цыновке, Марцингер из-под полуопущенных век наблюдал за Максом. Да, плохи дела у парня. Эти гангстеры постараются покончить с ним. Несчастный случай или еще что-нибудь…
— Вы не спите? — внезапно обратился к нему Макс.
— Не сплю.
— Скажите, как же вам удалось тогда переправить записку в газету. Нельзя ли…
Марцингер понял, что он хотел сказать, и отрицательно покачал головой:
— Тогда я был в другой тюрьме. Среди стражи были австрийцы и…
— Понятно.
Макс задумался. Но через минуту снова спросил:
— Где же находилась та тюрьма? Тоже в Вене?
— Думаю, что да. Впрочем, точно не знаю.
— Как так? — удивился Макс.
— Потому что меня доставили туда в бессознательном состоянии. А когда перевозили в эту обитель, была глубокая ночь. Втолкнули в закрытую автомашину без окон и часа два возили по улицам или дорогам, не знаю.
— Как же они вас поймали? — заинтересовался Макс. — Расскажите, если это не тайна.
— Какая тут может быть тайна…
Марцингер рассказывал медленно, то и дело останавливался, припоминая подробности.
…Утро выдалось ненастным. Подойдя к окну, Марцингер увидел, что по запотевшему стеклу, перегоняя друг друга, быстро стекают струйки воды. Вдалеке едва угадывались расплывшиеся в тумане очертания старого Штефля[11]. Небо было покрыто темно-серой пеленой без единого светлого пятнышка. По всему чувствовалось, что дождь зарядил надолго.
Нужно было сдать в редакцию обещанную статью. Но Марцингеру не хотелось идти в такую погоду. Он решил, что успеет сделать это и вечером.
Писатель вынул из ящика стола папку с бумагами и принялся за работу. Однако вскоре постучалась квартирная хозяйка:
— К вам гость, господин Марцингер.
