Экспресс следует в Будапешт | страница 69
Все же, верный своему принципу быть основательным всегда и во всем, Ковач решил прибегнуть к еще одной проверке. Он отправился на заседание конгресса сторонников мира. Майор был не один. Его сопровождал смуглолицый мальчик — пионер Фери.
Они устроились в глубине одной из лож для гостей. Зал быстро заполнялся делегатами конгресса.
— Смотри внимательно, Фери. Если увидишь вчерашнего гостя, шепни мне, — тихо сказал Ковач своему маленькому спутнику.
— Можно, я подойду ближе к барьеру? — попросил Фери. — Там будет виднее.
— Нет, не надо. Я не хочу, чтобы тебя заметили.
Мальчик понимающе кивнул головой и, поднявшись на носки, стал внимательным взглядом обводить ряды. Но своего знакомого он не замечал нигде.
— Как будто нет его здесь, — шепнул он майору.
В это время объявили, что слово предоставляется Максу Гупперту. Раздались громкие аплодисменты.
Ковач с интересом посмотрел на мальчика. Узнает ли?
Тот, прикусив губу, провожал взглядом светловолосого молодого мужчину в сером костюме, который шел через проход в центре зала. Когда австриец поднялся на трибуну и произнес первые слова: «Дорогие друзья! Мне поручено венским комитетом сторонников мира…», Фери нагнулся к самому уху майора и прерывисто зашептал:
— Он! И лицо — его, и говорит так…
Теперь для Ковача не оставалось сомнений…
Отправив домой мальчика, Ковач вернулся в отдел. Там он застал Дьяроша.
— Ну вот, сейчас у вас совсем другой вид, — весело сказал Ковач. — Румянец во всю щеку. Сразу видно, что выспались, как следует. Пойдемте, расскажу вам новости.
В кабинете майор вынул из письменного стола сигарету и с наслаждением вдохнул табачный дым. Ковач редко разрешал себе это удовольствие: врачи запретили ему курить.
Он рассказал Дьярошу о своем разговоре с Веной, о встрече Гупперта с Миклошем Сореньи.
— Самое трудное, Бела, заключается в том, что у нас очень мало времени. Завтра вечером Гупперт, по всей вероятности, собирается уезжать. Он справлялся об отходе поезда. Значит, он постарается уладить за это время все свои делишки.
— Если уже не уладил, — заметил Дьярош.
— Вы думаете? Нет, Бела, в том, что он еще не успел сделать самого главного, я уверен.
— Но почему же, — удивился Дьярош. — Ведь вы сами сказали: Гупперт сегодня встречался с Сореньи. И если тот действительно американский агент, он сразу мог передать ему все, что требовалось.
Ковач сделал глубокую затяжку.
— Не думаю… Вот представьте себя на минутку на месте Гупперта, — пояснил он свою мысль. — Вы должны передать Миклошу Сореньи или другому совершенно незнакомому человеку нечто такое, что может обратиться против вас, если вас накроют. Рискнете ли вы брать с собой это «нечто» уже на первую встречу? А вдруг Сореньи переметнулся? А вдруг это ловушка? Не разумнее ли будет сначала проверить, убедиться, а потом уж идти наверняка, чем подвергать себя неоправданному риску? Как вы считаете?
