Полный текст выступления Жданова рукописными копиями распространялся в революционной среде и в кругах политической эмиграции — что, конечно же, принесло молодому московскому адвокату известность и составило ему репутацию непримиримого судебного оратора.
…В последнем слове подсудимый заявил, что признает единственный суд — суд истории. Он верит, что деятельность партии увенчается успехом, видит грядущую свободу России и гордо умирает за нее…
Как и следовало ожидать, террориста Ивана Платоновича Каляева приговорили к смертной казни через повешение.
— Я счастлив вашим приговором, — подчеркнул Каляев, — и надеюсь, что вы исполните его надо мною так же открыто и всенародно, как я исполнил приговор партии. Учитесь мужественно смотреть в глаза надвигающейся революции!
И вот теперь обитатель единственной в крепости камеры смертников по-приятельски предлагал посетителю табурет:
— Ты присаживайся, присаживайся… вот сюда! А я — здесь, на постели…
— Иван, знаешь, я пытался тебе пронести, передать кое-что, но они…
— Да пустое все это, Владимир! — отмахнулся Каляев. — Обойдусь. Тем более, ведь не так уж и много осталось.
— Ты имеешь в виду…
— Конечно же, именно это я и имею в виду! Неужели же что-то еще? Как раз именно это… — Осужденный вскочил с кровати, на которую перед тем только-только присел, и рукой описал вокруг собственной шеи невидимую петлю. — Я же ведь отказался просить, ты знаешь!
— Да, но, может быть, Иван…
Собственно, присяжному поверенному Жданову было позволено навестить своего подзащитного только с тем непременным условием, что он попытается склонить смертника к написанию на высочайшее имя прошения о помиловании. Поговаривали, что государь император Николай II, узнав, что кассационная жалоба отклонена, дал секретное указание директору Департамента полиции всеми способами добиться покаянного письма. И что тот командировал нынешнего главного военного прокурора, с которым террорист был знаком по Московскому университету, в Шлиссельбургскую крепость — без какого-либо, впрочем, успеха.
— Оставь, Владимир! Они уже много кого подсылали ко мне с этим, вон третьего дня даже тюремный поп заходил. Между прочим, на удивление развитый и порядочный человек. Представляешь? Мы с ним очень славно поговорили, он пообещал еще зайти… перед самым концом.
— Значит, решение твое окончательное?
— Я хочу и должен умереть, моя смерть будет еще полезнее для дела, чем гибель Сергея Александровича. — Иван с улыбкой посмотрел на своего судебного защитника. — Знаешь, друг мой, если я уж перед великой княгиней устоял…
