— Матушка Богородица, спаси и помилуй, — привычно зашептали губы, присела у берёзы, среди высоких стеблей папоротника.
— Эй, кто здесь хоронится?
— Заяц да ёж, больше некому. Ты чего, Егорша, пугаешь?
— С какой поры пугливой стала?
— С такой поры! Выскочил из-за берёзы, как леший.
— Лешие на мохнатых лошаденках по дворам рыщут, а я так — Егор рассерженно сломал ветку папоротника. Шмель, сидящий на коричневом пупырчатом стебле, загудел на Егоршу.
— Уймись, мохнатый! Разлетался.
— Ты чего, Егорша, злишься? Шмель, и тот тебе не такой. Какая букашка тебя укусила?
— Да так, девки на селе совсем от рук отбились, с молодчиками чужими слово молвят, не краснеют. А ты за ягодой?
— За ней.
— Хочешь, подсоблю?
— Ты то? — закусила травинку, рассмеялась. Алый земляничный румянец залил щеки.
— Я то. Ты что, думаешь, я землянику собирать не умею?
— Эх, спасибо молодчикам чужим, не они, так наши бы молодчики и не вспомнили бы, что ягода в лесу поспела. Ну, подсоби, быстрее будет.
Егорша сорвал веточку земляники с белым цветочком и алой ягодкой, поднес к Нюшиным губам. Та откусила ягодку, сладко зажмурилась.
— Сладкая?
— Сладкая.
— Как уста твои?
— Ой, Егорша, ты о чём?
— Кто это к вам вчера приезжал?
— Так к мастеру Терентию, в монастырь, Мартын. Будут с Терентием колокольню возводить.
— Говорят, он сын Фёдора Коня, что в Москве Белый город строит?
— Гринька твой все выпытал? Что ещё говорят?
— А то, что ты ему приглянулась.
— Ой! Правда, что ли? А кто говорит? Опять твой братец?
— Да нет, Болдинка нашептала.
— Ты, Егорша, не выдумывай, чего попадя. Я сама об этом не знаю ничего.
— Когда узнаешь, поздно будет. Сосватают тебя.
— Я замуж за нелюбого не пойду.
— А кто тебе люб?
— Тимошка, зайчонок мой. А больше и нету никого.
— Так и нет?
— Так и нет.
— Ладно, пойду я, дел невпроворот.
— А ягоду?
— Что ягоду?
— Кто мне поможет собирать?
— Где это видано, чтобы мужик ягоды собирал? Дел у меня нет, что ли?
— А что же обещал?
— Привиделось тебе иль прислышалось.
— И про уста прислышалось?
— Про уста нет! — Егорша стеганул веткой папоротника по траве.
— Ах, про уста нет? А мне Болдинка нашептала, что тебе Ульяша люба.
— Ульяшка? Не, Ульяшка — не-е-е! Ледащая! Мне жонка работящая нужна, а она спит до обеда.
— Так тебе на Каурке жаницца надо.
— На какой такой Каурке?
— Да на нашей. Работящая — страсть! И просыпается рано! И не ледащая, все при ней: и круп, и стать, и грива — хоть косы плети! А уста! Как сено жует — всем устам уста!
