— Я обманул тебя, — прошептал Ральф. — Уже давно утро. Как ты могла не заметить?
— Уходи! — первое, что пришло на ум, прежде чем осознала, как глупо выдала свою слепоту. Зная правду, притворяется. Играет с ней, говоря так, будто они обсуждали простую и понятную тему. — Ты…нахал!
— Я тебе покажу нахальство, — похоже, запас его терпения кончился, и он, обхватив ее бедра сильными ладонями, поднял. Внес в кабину, поставив прямо под струи горячей воды. — Такое нахальство, от которого ты будешь краснеть днем и ночью, бабочка.
Он же прекрасно теперь знает — она слепа. Вместо жалости или презрения к ее неполноценности в его голосе ощущаются предостерегающие нотки. Хищник, не собирающийся оставить жертву. Неужели его вообще не волнует, какая она?..
Вздрогнула, когда почувствовала нечто растекающееся жидкое и холодное на плечах. Гель с ароматом любимой корицы. Его запах, оказывается, находившейся в одном из многочисленных флакончиков, которые она нащупала вчера. Снова дернулась. Подушечки пальцев втирали в ее кожу. На плечах. На ключице. Не такая уж горячая вода казалась ей кипятком. Обжигающим. Ошпаривал запретными прикосновениями.
— Я могу сама! — слабо возразила Морганит. — Ты обещал…
— Почему я не в твоем вкусе, бабочка? — его палец надавил на бьющуюся жилку шеи. Едва не задохнулась от нахлынувшего жара. Будто он дотронулся до нее невидимым раскаленным железом. — Тебе не нравится моя внешность?
— Не надо делать всего этого, — с трудовым выдавила Морганит. Поднял ее руку, раскрывая ладонь. Выдавил гель, давая безмолвно знак — он выполнил требование. Неуверенно с дрожью попыталась нанести на грудь. Нереально. Даже не ее сон. Чей — то чужой, в котором она невольно оказалась не наблюдательницей, а героиней. Вопиющая бурная фантазия. Ни разу не осмеливалась и представлять столь развращенную сцену. Дрожала.
— Тебе помочь? — вызвался Ральф, в отличие от нее, он имел прекрасную возможность видеть, что у нее не получается совладать с накипевшими и достигшими апогея эмоций. Трясло от его близости. От его горячего дыхания вместе с паром полностью заполнявшего пространство. Не давая свободно вздохнуть. Очень жарко.
— Нет, не буду, — опередил ее он. — Я же обещал — не трогать. Ответь на мой вопрос. Что тебе не нравится во мне?
Она впилась зубами в нижнюю губу, ощутив, как он начал проводить, уж точно ошибиться сложно, мочалкой по ее животу. Опускался вниз, и Морганит прерывисто вздохнула, тщетно пытаясь поймать его за кисть руки. Остановить это безумие. Он не касается ее, тем не менее дрожь беспощадно била. Вода смывала следы мыла, а он продолжал вводить мочалкой под полной грудью женщины. Даже случайно не задел пальцами. Как он может вытворять подобные аморальные вещи? Как выглядит мужчина, сводящий ее с ума? Наглая ложь, если она скажет, что ей не нравилось то, как вел себя сейчас. Вчера — было грубо и больно. Необузданно и жестоко, как зверь, утоляющий потребность. Теперь же дразнил ее, лаская внутреннюю сторону бедра. Щиколотку. Поджимающиеся от напряжения пальчики ног. Наверх, к животу, к пупку, слегка надавливая на него. Боже, как бы она страстно желала смотреть на его лицо. Никто никогда не описывал ей, что происходит с мужчиной, когда женщина трясется от возбуждения. Предвкушения неизвестности. Не выдержала. Одинокая слезинка скатились по щеке, смешиваясь с каплями воды. Она не забудет это утро. Ни за что. Эти непередаваемые ощущения. Обострения всех чувств. Оголенных нерв, по которым беспощадно били, при этом совсем непротивно и не больно. Сладкая мука.
