— А что за книгу пишет мой друг Кремпельс? — попытался Жилле возвратить Пацауэра в настоящее.
— И это я тебе скажу. Мы вовремя поняли, где наше место в истории. Так книга и будет называться. Теперь вот и я пишу свои мемуары. Иди сюда, Амалия! Говорю тебе, милая, здесь Норберт! Der Norbert ist hier![18]
— И что, напечатают твою книгу?
— Более чем уверен. Ты помнишь Алоиза? Так вот, у него сын работает в издательстве. Он сидел в одной камере с Андрашем Кремпельсом. За ним, ты знаешь, числилось одно небольшое дельце…
Появилась Амалия, принесла кофе и сливовицу, пригласила Жилле отобедать с ними.
От всего этого Жилле так разволновался, что чуть было не позабыл похвалить чиркепаприкаш[19], приготовленный баронессой. Мозг его работал на самых больших оборотах. Это надо же, такой дурак, да еще со склерозом, собирается писать мемуары?! А сам путает первую мировую войну со второй. Этот идиот, для которого командующий армией Густав Яни и сегодня еще «Густи»?! Это он-то будет писать мемуары?! А не Норберт Жилле, бывший генерал, депутат от демократической партии в парламенте и заместитель министра, ставший жертвой эпохи Ракоши?! Да, это он, Жилле, вел первые переговоры с русскими о заключении мира. И уж если кто-то вообще имеет право писать мемуары, так это только он. И никто другой!
Жилле даже вспотел от такого великолепного плана и, дружески улыбнувшись Пацауэру, попросил еще кусок пирога.
— Очень жаль, мама, что вы завтра уезжаете.
— Мне тоже.
— Иветта отвезет тебя на аэродром. У меня важные переговоры.
— Конечно, конечно! Ты за меня не беспокойся.
— Вот, возьми с собой еще несколько десяток. Вдруг тебе захочется купить что-нибудь в аэропорту…
— Да что ты, что ты! У меня же все есть.
Но Фери все равно запихивает бумажки в мамину сумочку. В сумочке уже все приготовлено: паспорт, билет на самолет, чистый носовой платок. И небольшая картонка, на которой крупными буквами написано: «WANT TO BUDAPEST. PLEASE HELP ME!»[20]
На тот случай, если мама заблудится в аэропорту или самолет сделает промежуточную посадку во Франкфурте. Потому что мама уже восьмой раз у них в Париже, но так и не выучила ни слова ни по-английски, ни по-французски, ни по-каковски.
В двух маминых чемоданах бесчисленное множество подарков. Фери, Иветта и две девочки — Сусу́ и Бебе́ — посылают их своим венгерским родственникам: Яни-старшему, Яни-младшему, Агнеш, Еве, Гезе и тетушке Илоне. Шоколад, колготки, шариковые ручки, бананы, семейные фотографии. Мама уезжает домой 20 декабря. Чтобы самой вовремя успеть на рождество и чтобы Иветта успела сделать уборку, и тогда комната мамы снова станет комнатой Сусу. Сусу одиннадцать лет. Бебе — девять. В августе они всякий раз со слезами вспоминают, что им нужно на три с половиной месяца поселиться в одной комнате, потому что из Венгрии приезжает погостить бабушка. Венгерская бабушка приезжает каждый год 1 сентября и остается до 20 декабря. Она привозит с собой нарядные венгерские куклы «мате» и венгерскую колбасу салями.
