– Нам не до смеха.
– Ну конечно. Дело серьезное. Но принимать его всерьез не надо. Слыхали анекдот, который Геринг рассказал своему психиатру в Нюрнбергской тюрьме?
Декан покачал головой.
– О разных национальностях. Поучительный анекдотик. Возьмите одного немца – и что вы получите?
– Что мы получим?
– Хорошего работника. Возьмите двух немцев и получите рейхстаг. Трех немцев – войну.
Декан покорно улыбнулся:
– Очень интересно. Но непонятно, какое отношение немцы имеют к Покерхаусу.
– А вы не спешите. Один итальянец – тенор. Два итальянца – отступление. Три итальянца – безоговорочная капитуляция. Один англичанин – идиот, два англичанина – клуб, а три – Империя.
– Очень интересно, – повторил Декан. – Но немножко не ко времени. Империю мы уже потеряли.
– Потому что забыли: идиотизм города берет. Непростительная ошибка. Считались безмозглыми хлюпиками – жили себе припеваючи. А сейчас – хуже некуда. Богдеры проходу не дают. Теперь как? С виду – серьезный человек, а копни поглубже – дурак дураком. А раньше наоборот. Ни один иностранец не разберется. Вот Риббентроп заявился в Лондон – «Хайль Гитлер, ваше величество!» Вернулся в Германию и докладывает: англичане, мол, сплошь вырожденцы. Вот его и повесили в сороковых. А чтоб ему приглядеться повнимательней. Э, все одно, угодил бы на скамью подсудимых. А все потому, что судил по внешности. – Сэр Кошкарт усмехнулся и победоносно взглянул на Декана.
– Может, вы и правы, – неохотно признал тот. – Ректор, конечно, дурак.
– Умные парни почти всегда дураки. Заберут себе в голову какую-нибудь блажь – и никак ты их не свернешь. Оттого и добиваются своего. Так вот у них мозги устроены. Но в этом их беда. Из-за этого они дальше своего носа не видят. Жизни не знают, людей не знают.
Декан прихлебывал уже вторую порцию «Улисса» и с трудом, но следил за сбивчивой речью сэра Кошкарта. В подпитии воспринимать ее стало легче. Генерал выпил уже три бокала, и сидел, развалившись в кресле, похожий на старого, но могучего зверя. Глаза налились кровью и хитро поблескивают, испещренный жилками нос хищно подергивается, а рыжеватые усы воинственно топорщатся. Декан начал подозревать, что недооценил сэра Кошкарта О'Трупа. Оглушенный грохотом быстрых, коротких, сыпавшихся, как горох, словечек и шуточек – может, он был полковым барабанщиком? – Декан все-таки улавливал в этой какофонии нужную ноту. Он взял предложенную генералом сигару, попыхивал ей и слушал похвальное слово глупости.
