Она хватает меня за руку, смотрит на часы, видит время и хмурится:
– Вот черт, мне же надо приготовить комнату для первого пациента.
Вот и отлично, ведь мне, если честно, хочется выйти отсюда одной, до того как Джой решит меня проводить и поздороваться с Рейган. Подобно отцу, она все еще тешит себя иллюзией, что в поход пойдут одни девочки, и я хочу, чтобы так продолжалось и дальше.
– Я передумала. Не надо тебе никуда ехать.
Она слишком сильно прижимает меня к себе и трагично не желает выпускать из объятий.
– Мам, – со смехом отвечаю я, – ты нарушаешь гармонию моей жизненной силы.
– Я говорила, как тебя люблю?
– Сегодня нет. Но ты же купила мне копченую индейку, а что это такое, если не знак любви?
– Я люблю тебя, девочка моя.
– Я тебя тоже, – звучит мой ответ.
Когда она наконец меня выпускает, я поднимаю тяжелый рюкзак и на прощание машу ей рукой.
– Не забывай кормить в обед Андромеду, – напоминаю я ей.
Обычно это моя обязанность, мама дает ей поесть утром.
– Не забуду, – заверяет меня она, когда я уже открываю дверь. – И не писай на обувь, чтобы случайно не спровоцировать какого-нибудь медведя.
– Если я увижу медведя, то просто отключусь от страха, в итоге он подумает, что я умерла.
– Здравая мысль. Да, Зори…
– Что?
– Не осторожничай, будь благоразумной. Желаю тебе хорошо провести время. Ну что, пока?
Я в ответ уверенно киваю ей головой и выхожу на улицу.
Стоит прекрасный летний день. Не жаркий и не холодный. Обалденное синее небо. Волоча рюкзак к бордюру, дорога за которым размечена запрещающими парковку полосками, я испытываю странную смесь радостного предвкушения и тревоги.
Рейган пока нигде не видно, поэтому я решаю в последний раз потренироваться с рюкзаком, перед тем как использовать его в полевых условиях. Я пробовала делать так, когда он был пустой, но теперь, набив его битком, я вынуждена сесть на корточки, чтобы его поднять, причем мне приходится здорово попотеть, чтобы пристроить его на оба плеча. Когда же это наконец удается, я неуклюже пошатываюсь и чуть ли не заваливаюсь назад. И как я собираюсь с такой штуковиной на горбу отправиться в этот гребаный поход?
Такое ощущение, что меня оседлал перекормленный африканский ленивец. Может, если застегнуть на поясе ремень, то…
– Ты неправильно уложила в него вещи, – окликает меня чей-то голос.
Я медленно поворачиваюсь, чтобы действительно не опрокинуться – что вполне возможно, без всяких шуток, – и мне достаточно одной секунды, чтобы увидеть его обладателя. Высокие черные кроссовки «Конверс», черные джинсы с искусно протертыми на коленях дырками и футболка с изображением сердца среди костей просвеченной рентгеном груди.
