. Таким образом, своей ремаркой Сурков обозначил один из основных страхов российского истеблишмента.
Весь дальнейший текст «тайного послания» сводился к объяснению, почему российским бизнес- и бюрократическим элитам необходимо становиться «национальными». «К сожалению, огромная доля нашей бюрократии исходит из этих принципов, не чувствуя и не понимая процессов, которые происходят. Это проблема образования и отсталой политической культуры. На этом рухнул Советский Союз. На этом может рухнуть и Россия. Но если Советский Союз грохнулся величественно, это была катастрофа, достойная кино, то мы сгнием потихоньку, и на этом все закончится»[449].
Важно подчеркнуть, что сурковская речь была произнесена всего через несколько недель после путинской ремарки о Советском Союзе, что ярко демонстрирует формирование политической стратегии, рассматривающей коллапс СССР в качестве центрального элемента политической идеологии, в которой он воспринимается как возможный сценарий для России. По всей видимости, к середине «нулевых» Кремль осознал потенциал, кроющийся в мифологии крушения Советского Союза, и решил использовать ее для мобилизации различных групп населения. Отсутствие общественного консенсуса по поводу событий 1991 г. и крах «демократической» легенды об августовской революции открыли еще больше возможностей для превращения дебатов о сущности российской нации в инструмент внутренней политики, отделяющий «настоящих патриотов» от внутренних и внешних «врагов нации».
Более того, заслуга Суркова заключается и в том, что он сумел перевести образ Запада из категории «врага» России в категорию «бизнес-конкурента», соперника на глобальных политических и экономических рынках. В интервью немецкому журналу Der Spiegel в 2005 г. Сурков заявил: «У людей появилось новое чувство трезвости. Дни романтики окончены. У нас уже нет ощущения, что мы окружены врагами, скорее, мы окружены соперниками»[450]. В истории русского антизападничества это одна из наиболее серьезных идеологических подвижек, открывшая простор для любых популистских заявлений и критики политики европейских государств и США по отношению к России. Крайне важно заметить, что идея Суркова прозвучала в интервью ведущему европейскому изданию, что должно было стать знаком европейским элитам: российские верхи готовы к сотрудничеству на взаимовыгодных условиях и не рассматривают их как врагов. Внутри России тон Суркова был куда более конспирологичен: «Быть самостоятельной нацией для начала просто выгодно. Если мы не будем управлять собой сами, а передоверим это все, так сказать, транснациональным компаниям, мощным неправительственным благотворительным организациям, которые спят и видят, как бы нас похитрее благотворить и подороже облагодетельствовать, делать им больше нечего… Мне кажется, что в такой ситуации нам будут оставлять на жизнь столько, сколько считают нужным они, а не столько, сколько бы хотели оставить у себя мы. Один известный политолог удачно сказал, что из нас хотели бы сделать службу безопасности по охране их трубопровода, проходящего по нашей территории. Думаю, в целом, это так. Это не значит, что они враги. Нет, они конкуренты. Вот тут, я вижу, бизнесмены есть, они знают, что это такое. Ничего личного. Просто разденут до последних ботинок, политкорректно, при всем уважении. Это нормально. Мы должны к этому спокойно относиться и не обижаться ни на кого. Надо просто самим быть конкурентоспособными»
