- Без изменений, - сообщил я.
- Лечение не помогло?
Я молча покачал головой. Судя по всему, яд нипхаанского скорпиона оказался слишком экзотичным для универсального средства противоядия. Алхимик не соврал в своей книге.
- Вы понимаете, что если он не придет в себя до вечера, то нам придется его оставить? - хмуро осведомился Махани, стараясь не смотреть мне в глаза.
Я с силой сжал челюсть, но промолчал, понимая резоны капитана. Время играло против нас. Оставаясь на месте, мы рисковали потратить последние запасы воды, вместо того чтобы продвинуться дальше, надеясь найти часовню-заставу с родником внутри. А для этого придется избавиться от лишнего груза. Включая не только книги, но и раненого, ставшего обузой.
Пытаться спорить? Бесполезно. Присутствующие не станут рисковать собой ради какого-то незнакомого человека.
Жестокий выбор, который нечем крыть.
- Я понимаю, - сказал я.
Сам я пока не решил, как поступить и честно говоря, даже не знал, что делать и как.
Махани кивнул и не стал больше возвращаться к этому вопросу.
- Идти будем ночью. Постараемся пережидать жару днем. Если не найдем укрытия, то возможно придется сократить остановки. Все согласны?
Что на это могли ответить люди? Последовали вялые кивки. Другого плана ни у кого не было.
- Хорошо, значит договорилась. До вечера отдыхаем, а потом в путь.
Народ начал расходиться.
Торк не дожил до вечера. Организм не справился с отравлением, лекарство не помогло.
Бывший крестьянин из удела дьюка Харальда не долго пробыл в странствиях, закончив земной путь у черта на куличках в окружении совершенно незнакомых людей.
Нельзя сказать, что мы с ним как-то сдружились или сблизились, но он был единственным человеком, что связывал меня с тем кусочком прошлого, что осталось позади.
Я смотрел, как он медленно умирает и ничего не мог с этим поделать. Яд скорпиона успешно справлялся со своим мерзким предназначением.
- Мне жаль парень, - Махани положил руку на мое плечо, когда из груди Торка вырвался последний вздох.
Нельзя сказать, что его смерть была особо мучительной. Он так и не пришел в сознание даже в самом конце. Ни стонов, ни криков, только расползавшаяся бледность и затрудненное дыхание, постепенно переходящее в хрип.
- Мне тоже, - ответил я. Хотя, честно говоря, в этот момент ничего не чувствовал.
В груди пустота, в голове полная неразбериха и почему-то злость на Пауля Гренвира, так и не обучившего толком ученика Искусству алхимии.
