— Что мне сыграть? Я знаю кое-что из обычного концертного репертуара.
— Играйте, что вам хочется, — ответил Моцарт улыбаясь.
— Буду играть Баха, — решил юноша.
Многие сочинения Иоганна Себастьяна Баха так трудны технически, что требуют высочайшего мастерства. А Людвиг выбрал одно из сложнейших. Некоторое время он спокойно сидел, потом погладил пальцы, как бы прося, чтобы они не подвели его в этом трудном испытании.
Моцарт решил, что Людвиг ждет, когда ему дадут ноты.
— Минутку, я дам вам все, что у меня есть Баха.
— Спасибо, — ответил Людвиг, — я буду играть по памяти.
Собственное уверенное заявление прибавило ему решительности. Он опустил руки на клавиши, пальцы уверенно побежали по ним, и полились звуки безупречной чистоты. Долгие дни и ночи труда дали свои плоды.
Однако молодого Бетховена смущало то, что композитор был возле него. Все время, играя, он был как бы раздвоен, половина его существа была поглощена мыслью о великом Моцарте, стараясь угадать, что тот думает о его игре.
Но даже это не помешало ему. Сочинение Баха прозвучало до конца без единой ошибки. Все уже давно было доведено до блеска и жило в кончиках пальцев. Когда отзвучали последние аккорды, Моцарт слегка кивнул головой:
— Вы действительно играете очень хорошо. Отличная техника! Это несомненно результат изрядного труда.
Где-то в глубине души Моцарта закралось подозрение: «Этот молодец сыграл свой заученный урок!» Ох, сколько таких честолюбцев сидело за этим роялем, надеясь заворожить его исполнением одной вещи, вызубренной в поте лица! Мальчик с берегов Рейна играл настолько же безупречно, насколько и холодно! Чего же ему не хватает? Чего-то такого, чем отличается подлинный художник от усердного любителя. Нет собственной мысли! Полное растворение собственного «я» в идее композитора…
Людвиг бессильно опустил руки. Отзыв был похвальный, но сдержанный. «Это — поражение, юноша, — думал он. — Тебе не удалось тронуть его сердце. Ты напрасно приезжал сюда».
Он взглянул на Моцарта. Сомнений быть не могло. Композитор был молчалив и отрешен. На его лице застыло безразличное, учтивое выражение. То самое, которое бывает, когда провожают непрошеного гостя и только из вежливости ожидают в передней, пока тот наденет пальто и шляпу. Людвиг сознавал, чего от него ждут. Поблагодари за любезность и уйди! Но нельзя же отступить без малейшей попытки к спасению!
— Маэстро, — взмолился он, — я очень прошу вас: посоветуйте, как мне работать дальше!
