Блаженный Василий, Московский чудотворец
(1468 или 1469? — 1556)
На Красной площади, за деревянной Троицкой церковью, что на Рву, подальше от любопытных глаз, мужики мутузили нагого юродивого в цепях. Били без спешки, методично, однако старательно. Блаженный по земле вертелся, звякая цепями, калачиком сворачивался, прикрывая локтями ребра, защищая коленями живот, а ладонями прикрывал лицо, заросшее всклокоченной бородой. Шустро и умело уворачивался, по всему видать, не раз в подобных передрягах оказывался да научился, как калекой не остаться.
Наконец мужики умаиваться стали, даже тот, который больше других старался, махнул рукой на кряхтящего юродивого, досадуя, что не в сапогах вышел из дому, обулся в лапти и теперь ноги об цепи оббил. Один же из тех, что подключился к делу, когда уже на юродивого тумаки посыпались, полюбопытствовал, за что тому проучение досталось. Когда получил ответ, что блаженный в калашном ряду с лотка торговца Прова калачи скидывал, удовлетворенно утер пот со лба, довольный, что не понапрасну потрудился.
Мужики повытаскивали из-за кушаков шапки, со словами «Помилуй Господи» осенили себя крестным знамением, глядя на храм. Потом покрыли головы и двинулись в сторону торговых рядов. Наблюдавший за ними сквозь пальцы юродивый сел на земле и оглядел себя. Убедившись, что цел и невредим, он встал на колени, повернувшись к храму спиной, к Москва-реке лицом, и, широким движением руки крестясь, принялся бить поклоны.
— Ты что ж это вытворяешь? — вскричал один из его вразумителей, оглянувшись на юродивого. — Разве ж можно храму зад казать, крестясь на воду?
— Нет в том греха, чтоб креститься на воду, нас всех водой крестили, а вот на могилку собственную креститься не пристало? — откликнулся блаженный.
Другой мужик, поглядев на купола храмовые и снова себя крестом осеняя, возмутился:
— Могилу-то где ты увидал здеся?
— Я наперед много чего завсегда вижу, — отвечал юродивый с хихиканьем. — Тому еще не скоро время придет, что сегодня мне видимо.
— Не пойму, о чем он толкует, — сказал мужик с досадой. И поглядел на другого: — Никак обидное что? Может, еще ему наподдать?
— Будя с него, — ответил тот. — Юродивые никогда ясно не говорят. Айда к Прову, нам от него калачи за услугу причитаются.
Пров, чьи лотки с калачами блаженный Василий стал опрокидывать и, не отгони его мужики, весь товар бы его по земле разбросал, отблагодарил добровольных помощников не скупясь — щедро угостил каждого своей сдобой. Сам калашник с крепким телом Василием связываться не решился. Да и вид почти голого круглый год блаженного заставлял его робеть: волосы длиннющие свалялись в неразделимые космы, борода вся нечесаная, на руках и на ногах ногти так отрасли и скрутились, что, кажется, назад в плоть врастают — к такому даже подступиться страшно.
