Пришла как-то к Ивану Яковлевичу бедно одетая, но благородная на вид женщина. Нуждаясь настолько, что не могла сама заплатить за вход к блаженному, она скромно встала у входа, не решаясь ни о чем просить Ивана Яковлевича при посетителе, которых в тот день набралось особенно много. Кто-то сердобольный за женщину эту положил в кружку двадцать копеек, а между тем богатая дама поднесла в дар Корейше аршин дорогой шелковой ткани за ценный совет, полученный накануне. Взяв ткань, блаженный передал его благородной наружности беднячке и сказал, чтобы та ее продала и купила детям хлеба. Зарыдав, женщина рухнула на колени. Оказалось, что женщина с детьми своими из-за страшной нужды не ела ничего три дня…
Иван Яковлевич Корейша провел в Преображенской больнице сорок три года. Когда достигнул уже глубокой старости, читаем в книге у А. Ф. Киреева, он, уступая горячим убеждениям своей племянницы, супруги диакона, и с тем, чтобы ей угодить, написал какому-то высокопоставленному лицу прошение следующего содержания: «Обратите милостивое ваше внимание на Ивана Яковлевича, исходатайствуйте ему свободу из больницы на чистый, прохладный воздух, к родной племяннице моей диаконице Марии. За таковое ваше милосердие воздаст вам Бог и Господь и Дух Святый, во Единой Троице славимый! Аминь».
Просьба была удовлетворена: наверно, даже не предполагавшему о такой возможности Ивану Яковлевичу объявили, что он может покинуть «безумный дом» — ведь было очевидно, что четыре десятка лет с лишком содержавшийся в специальном учреждении юродивый не представляет ни малейшей опасности для общества. Реакция его всех удивила: Иван Яковлевич сказал, что не хочет никуда идти из больницы, «а тем более во ад». Под адом он подразумевал жизнь в миру, и в отказе его, пожалуй, наиболее явно выявилось неприятие им этого царства материальности.
Три года, остававшиеся до конца его жизни, Иван Яковлевич почти постоянно проводил в лежачем положении. И хотя посетителей в это время принимал гораздо меньше, он старался как мог оказывать помощь просителям, отвечал на записки. Когда же сам не мог удовлетворить нужду посетителя в помощи, Корейша писал ходатайственные записки самому митрополиту Московскому и Коломенскому Филарету (Дроздову). И просьбы эти удовлетворялись, нуждающиеся получали от митрополита денежную помощь, зачастую весьма крупную.
Срок своей смерти Иван Яковлевич чувствовал и предсказывал наперед: когда оставалось восемь дней до преставления его, последовала от него просьба сварить уху из восьми рыб; в день, предшествовавший последнему, он повернулся ногами к образам и спал так, как полагается возлежать покойнику. 6 сентября, рано утором, Корейша попросил позвать к нему священника, желая исповедаться и причаститься. В начале третьего часа после полудня состояние его ухудшилось настолько, что священник принялся читать над ним отходные молитвы. В этот день многие, кто приходил проститься с Иваном Яковлевичем в последний раз, интересовались, когда и как им предстоит уйти из жизни, и получали ответы, которые впоследствии оказывались верными.
