За год до того, как началась Крымская война, Иван Яковлевич побуждал всех своих посетителей щипать корпию (это раздерганная до мягкости ветошь, которая в то время использовалась в качестве перевязочного материала) и настойчиво рекомендовал им дома заготавливать сухари. Уходящим он наказывал в следующий раз приходить с тряпками. Люди так и делали, усаживались напротив юродивого и принимались расщипывать на нитки ветошь, однако никто не мог уразуметь прихоти Корейши. Все прояснилось в июне 1853 года, с объявлением войны. Запасы корпии блаженный велел отправить по госпиталям, а заготовленные сухари отвезти на склады провианта.
18 февраля 1855 года Корейша выглядел сверх меры задумчивым, был грустен и ни с кем из посетителей не заговаривал, лишь посматривал на иконы да вздыхал тяжко. Люди стали было беспокоиться, как вдруг блаженный резко поднялся со своей подстилки и, оглядев всех напуганных визитеров блестящими от слез глазами, произнес: «Нет у нас, детушки, более царя, уволен раб от господей своих, он теперь как лебедь на водах, ныне Александр в правоту России свет». В тот момент никто из присутствовавших не понял, что имел в виду Иван Яковлевич. Однако на следующий день всем все стало ясно: по всей Москве распространилось известие о смерти императора Николая I и вступлении на престол цесаревича Александра Николаевича.
Как-то раз некая госпожа Ланская обратилась к доктору Саблеру, главному врачу Преображенской больницы, за содействием во встрече с известным всей Москве блаженным. Василий Федорович спросил у Корейши, согласится ли тот принять эту даму. Иван Яковлевич ответил положительно, однако поведение его во время визита Ланской весьма озадачило доктора: Корейша вопросы дамы игнорировал, но то и дело просил Саблера снять левый сапог, прибавляя, что он узок больно. Разумеется, доктор оставлял без внимания эти слова больного, однако по настоянию госпожи Ланской все-таки снял левый сапог. Лишь вслед за этим Иван Яковлевич принялся давать ответы на вопросы визитерши, а доктор был вынужден в течение всей беседы оставаться в одном сапоге. Надел он левый сапог после того, как вышел из комнаты Корейши. Завершив дневные служебные дела, доктор Саблер отправился домой в коляске. Ни с того ни с сего лошадь помчались стремглав, растерявшемуся кучеру не удалось с ней справиться, и ему и его пассажиру не оставалось ничего другого, как только прыгать из коляски на ходу. Неудачно приземлившись, Саблер сломал левую ногу. Она распухла так, что не представлялось возможным стянуть с нее сапог, и его пришлось разрезать. Через некоторое время госпожа Ланская напомнила Василию Федоровичу о пророческих словах.
