– Теперь попробуй еще раз, – прервал он ход ее мыслей.
Ника повернулась к груше. Ударила ее изо всех сил. Снаряд качнулся заметнее, чем в первый раз. Бастиан одобрительно кивнул; девушка била снова и снова. А потом еще раз и еще.
– Вкладывай в удар весь вес своего тела! – прорычал он.
Ника послушалась.
Бастиан подал ей еще одну стопку. Она проглотила порцию напитка – на этот раз он не так сильно обжег – и продолжила наносить удары. Ника остановилась, только когда ее стал заливать пот и футболка прилипла к телу.
– Откуда ты знаешь Хефе? – спросила она, останавливая грушу.
– Я знаю его, сколько себя помню.
– А чем он зарабатывает на жизнь?
– Он помогает людям, – был ответ Бастиана.
Ника фыркнула и закатила глаза.
– Ясное дело. Как именно он помогает людям?
Лицо Бастиана сделалось угрюмым.
– Помогает им найти лучшие версии самих себя.
Она ожидала, что он продолжит, но вместо этого получила только молчание. Ника заметила, что, когда Бастиан серьезен, его пухлые губы сжимаются в тонкую линию. В точности как у Хефе. На самом деле, у него был такой же цвет глаз… «Я знаю его, сколько себя помню».
– Хефе твой отец! – воскликнула она.
Теперь ей многое стало ясно. Его молодость, его богатство, его авторитарный тон. Но почему они с Хефе не ведут себя как отец и сын?
Бастиан проигнорировал ее догадку и начал колошматить соседнюю грушу: каждый удар его становился более точным и смертельным, чем предыдущий.
Ника налила ему из той же бутылки. Он выпил без возражений. Ника тоже возобновила удары. По этому вопросу она не получит больше ответов.
Шесть порций выпивки, сотни ударов, бесконечные вопросы, практически без ответов, и Ника по-прежнему почти ничего не знала. То ли Бастиан так искусно уклонялся, то ли она задавала неправильные вопросы, то ли он просто был недостаточно пьян.
В какой-то момент Бастиан прошел в угол зала и включил музыку. Громкий ритмичный реггетон [9] грянул из динамиков во всех четырех углах с силой, достаточной для того, чтобы заглушить все дальнейшие расспросы.
Ника нахмурилась. Бастиан улыбнулся ей и указал на свое ухо. Этот ублюдок решил попросту заткнуть ее.
Очевидно, что план ее не сработал. Ну и ладно, сдалась Ника. Она стянула с себя мокрую от пота футболку, словно змея старую кожу, и отбросила ее в сторону, оставшись в маечке. Она позволила разуму освободиться и теперь слышала только красивые испанские слова, смысла которых не понимала.
На самом деле Ника была чрезвычайно благодарна за ощущение небытия, которое пришло с музыкой. За последнюю неделю она, наверное, впервые расслабилась. Реггетон был заразителен, и она почувствовала, что ее тело непроизвольно подстраивается под ритм и ее бедра слегка покачиваются, в то время, как она продолжает наносить удар за ударом.
