Лаури уложил детей и вымыл посуду, оставшуюся после ужина. После чего отправился в коровник, где Олли чистил цедилку, встал там у окна и замер, глядя наружу. На дворе стоял январь, было холодно и темно, но в доме весело трещали поленья в печке. На Лаури были его коричневые брюки из вельвета, которые он носил все время, и вязаный оранжево-коричневый свитер, который он наполовину унаследовал, наполовину стащил у Анни. Его темные волосы успели немного отрасти и теперь локонами спадали вдоль шеи, доходя до самых плеч, и он чувствовал себя просто замечательно, стоя вот так возле окна и глядя на запорошенные снегом шведские поля. И тут он ощутил на себе взгляд Олли.
– Ты нам здорово помог, Лаури Калева, – сказал тот.
– Спасибо, но мне это только в радость. И отличная возможность попрактиковаться в шведском.
– Ты был почти таким же прилежным, как моя жена, а ведь тебе всего четырнадцать лет. Это просто невероятно. Пути Господни неисповедимы.
Лаури кивнул. Олли смотрел на него своими мягкими, добрыми глазами.
– Я бы хотел тебя как-нибудь отблагодарить.
– Мне ничего не нужно, я уже просто рад тому, что смог помочь. И потом, ваши дети такие воспитанные!
Лаури рассмеялся.
– Не то, что мои дикари.
– Подойди и сядь сюда, Лаури Калева, – сказал вдруг Олли и похлопал себя по коленям.
Лаури уставился на него, внезапно засомневавшись. Чего это он такое удумал? Сидеть на коленях, словно маленький ребенок, скажут тоже. Да еще в холодном хлеву, со всеми этими коровами вокруг.
– Ну же, просто подойди.
Олли снова похлопал по своим коленкам, большим и широким, под стать рукам. Глаза добрые, улыбающиеся.
Лаури медленно приблизился. Олли взял его и посадил к себе на колени. Стало страшно и волнительно одновременно. Заныло в паху, и Олли притянул его к себе поближе, так близко, что Лаури совершенно отчетливо почувствовал, как что-то напряглось в брюках у дяди.
– Вот так, Лаури Калева, – сказал дядя и довольно вздохнул, когда попа Лаури прижалась к его выпуклости. – Совсем не страшно.
А потом он поднял Лаури перед собой и прижал его к стене коровника теми же самыми руками, которые еще вчера складывались в воскресной молитве и брали чашку с церковным кофе.
– Нет, – попытался вырваться Лаури, но его лицо оказалось прижато к шершавому дереву, и слова остались без внимания.
Олли не собирался останавливаться.
Лаури услышал, как он одной рукой возится со своим ремнем, а второй в это время нежно надавливает и гладит его по спине и попе.
