Дом стоял пустой вместе со всей старой мебелью, которую пара не пожелала забрать с собой, и теперь та продавалась вместе с домом. В самой мебели не было ничего особенного, но Сири жадно разглядывала: выкрашенный белой краской кухонный диванчик, садовую мебель из липы и гамак, который бывший хозяин сплел сам, и ее охватывало ни с чем несравнимое чувство, что это все ее, что это ее сокровище, клад, почти трофей. Сири прошлась по дому, по двору, все внимательно разглядывая, осматривая, ощупывая, ощущая себя чуточку зверем, потому что чувствовала, что отныне это ее территория и территория ее детей.
Онни заинтересовали домик для игр и собаки, а Тату понравился сарай с просторной половиной без крыши, где прежде стояли газонокосилка и комбайн, а теперь нашлось бы место и для машины, и для инструментов. Они радостно обняли свою маму, и Сири обняла их в ответ, такая счастливая оттого, что может разделить этот момент со своими двумя мальчишками, своими солнечными лучиками.
– Я беру его, – сказала она маклеру, и они договорились.
Дальше события развивались в стремительном темпе.
Сири отправилась в банк в сопровождении Эско и там они сделали нечто, в чем Сири так и не была до конца уверена. Но она отписала свою часть Аапаярви старшему сыну, который в свою очередь купил ей дом в Куйваниеми. Кроме этого Сири открыла сберегательный счет на свое и только свое имя, куда впоследствии Эско собирался перечислить сумму денег, когда уладятся все формальности с разводом. (Что он и сделал в тот же самый день, когда пришло письмо от властей).
– Но Эско, – сказала Сири, – это же очень много денег. А ведь еще столько же ты будешь должен Пентти. Неужели у тебя действительно хватит средств на все это? А ведь еще нужно построить новый дом!
Но сын заверил ее, что у него все под контролем, и что у нее нет никаких причин ему не доверять своему большом мальчику, который наконец-то поступает так, как и положено старшему сыну. Дрожащей рукой Сири вывела свою подпись на договоре. Впервые в жизни она владела чем-то единолично – очень непривычное ощущение.
Был солнечный зимний день в середине марта. Они вышли из банка, и Эско пригласил Сири в кондитерскую, где они купили кофе и пирожных – такие красивые пирожные, украшенные консервированными фруктами и покрытые слоем желатина. Эско раскраснелся и говорил без умолку. Сири пыталась держать себя в руках, но тоже заразилась от сына его возбуждением. Сладкие фрукты и жирный нежный ванильный крем были очень вкусными, прежде ей редко доводилось пробовать подобные лакомства.
