В 1950–1970-е годы вторая чикагская школа выпустила множество работ, пропагандировавших свободный рынок. Она проводила успешную политику своего рода экономического империализма, колонизируя новые политические поприща с помощью идей рыночной либерализации. Этот империализм сочетался с глубокой преданностью методологическому индивидуализму и эмпирическому исследованию. Чикагские экономисты считали, что исследования свободного рынка нужно распространить на новые владения — право, регулирование, семью, социальное обеспечение и отношения полов, которые до тех пор не причислялись к рыночной сфере. Чикагские экономисты нарисовали благостный портрет монополий и отталкивающий портрет рабочего движения и профсоюзов. Эти последние, по их мнению, представляли для свободной рыночной экономики гораздо более серьёзную опасность, чем вертикально интегрированные корпорации. Своим идейным единством второе поколение чикагцев сильно отличалось от первого, чей идеологический плюрализм был отражением различия теоретических позиций. Среди тех, кто составлял первую чикагскую школу, особенно важное значение для истории американской неолиберальной мысли имел Генри Саймонс. Он был учителем Фридмена, другом Хайека и, по словам Стиглера, своего рода «наследным принцем этого гипотетического королевства, чикагской экономической школы»[241].
Генри Калверт Саймонс родился в Иллинойсе в 1899 г., в семье, принадлежавшей к верхнему слою среднего класса; отец его был адвокатом, а мать — «властной южной красавицей»[242]. В 17 лет он начал изучать экономику в Мичиганском университете. Блестящие закончив курс, Саймонс сначала учился в аспирантуре в университете Айовы; там он познакомился с Фрэнком Найтом, который стал руководителем его докторской диссертации и предложил перевестись в Чикаго. В 1930–1940-е годы Саймонс преподавал в Чикагском университете и в 1945 г., за год до самоубийства, получил звание профессора экономики[243]. Основное внимание Саймонс уделял Великой депрессии, денежной теории и экономическим циклам. Саймонс был непримиримым критиком Нового курса, который, по его мнению, только усугубил депрессию и привёл к ничем не оправданной государственной экспансии. Мысли Саймонса оказали решающее влияние на денежную теорию Фридмена (о ней речь пойдет в главе 5). Как и большинство экономистов, в 1930-е годы Саймонс отстаивал программу, которая позволила бы предотвратить такой экономический коллапс, который произошёл после биржевого краха 1929 г. Однако у Саймонса было немало взглядов, которые не разделял Фридмен, а именно убеждение, что прогрессивное налогообложение сделает людей более равными, что «естественные» монополии должны находиться в государственной собственности, что следует ограничить рекламу и гарантировать «многие функции социального обеспечения»
