(Мк. 10: 32–34).
Начальники иудейские со своей стороны объявляют Христа в розыск:
Первосвященники же и фарисеи дали приказание, что если кто узнает, где Он будет, то объявил бы, дабы взять Его (Ин. 11: 57).
И, надо думать, не для богословских бесед в доме Каиафы.
Но зачем Иуде такая странная схема? Если действительно дело во внезапно вспыхнувшей ненависти, у которой нет иного утоления, кроме убийства, то идти для этого к первосвященникам вовсе не обязательно. От ненависти до мести путь не так уж долог, хотел бы только смерти Христа — он бы Ему просто нож под ребра сунул, уж нашел бы такую возможность. Хотя бы попытался. Тут и удовлетворенное желание смерти, тут и личная месть. Зачем впутывать в это власти?
Но тут подключается вторая после ненависти его страсть — и это действительно сребролюбие.
То, что он себе избрал — и с чем остался.
* * *
После первого, пусть и мысленного, пусть пока только внутреннего отречения-предательства в душе Иуды образуется пустота. Вместо любви ко Христу, вместо веры Ему, вместо Его Самого — ничто. И эту дыру необходимо чем-то заполнить. Новыми — без Него — ценностями, какими-то видами на будущее, которое невозможно без стартового капитала. Чем-то, что даст Иуде возможность встать на ноги после того, как он на три года считай выпал из общественной жизни. И чем-то, что даст новый смысл его собственной жизни. Гарантию того, что он и без Него что-то может, что-то стоит.
Получить подтверждение возможности своего бытия без Него.
Ощущение внутренней пустоты на том месте, где вчера были вера, надежда и любовь, невероятно сильно и… и болезненно, я думаю. Ему, конечно, сейчас кружит голову ощущение ненависти, у него кураж — я отомщу, я убью Тебя! — сатана опьяняет его вином греха, но против природы не попрешь… сатана прекрасно умеет творить иллюзии, но иллюзией сыт не будешь. Внутри — страшная пустота.
Ты будешь есть и не будешь сыт, пустота будет внутри тебя (Мих. 6: 14).
Очень точно и чутко подмечает эту пустоту его души церковная традиция, когда в тропаре Великой Пятницы, повествующем о Тайной Вечере, называет Иуду «несытой душой».
Егда славни ученицы на умовении вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся, и беззаконным судиям Тебе праведнаго Судию предает. Виждь, имений рачителю, сих ради удавление употребивша: бежи несытыя души, Учителю таковая дерзнувшия>[35].
И в эту пустоту, как в ненасытную прорву, обязательно нужно что-то кинуть, чтобы создать видимость нового бытия, возможного без Него. И это деньги. Деньги. Деньги. Денег начинает хотеться страстно, до одури. Низкая, подлая страсть, в которой нет никакого, даже ложного, чисто человеческого благородства. Убить Его и получить выгоду — невероятное сочетание.
