— Правильно, Маленькая Волчица, — одобрил мои намерения Белый Волк, — по-нашему поступаешь. Да только хватит ли силёнок?
— Порой судьбу схватки с могущественным противником, решает один, коварный, хорошо рассчитанный удар, — едва усмехнувшись уголками губ, заметила я.
— Это так, Маленькая Волчица, — согласно кивнул огромной головой, Белый Волк, — но при непременном условии, что наносящий его — не промахнётся. Иначе, он теряет преимущество и, как правило, погибает.
— Я не промахнусь, — с весомой твёрдостью в голосе, пообещала я, — ибо прекрасно помню твои уроки, Вожак. Как впрочем, и наставления дядюшки Рифли.
— Тогда желаю Победы, Маленькая Волчица, — он вновь ощерился, сверкнув снежной белизной, огромных, бритвенно-острых клыков. — Надеюсь, скоро увидимся.
— Конечно, Вожак, — без тени сомненья, подтвердила я, — и тебе будет, с чем меня поздравить.
— Ну что ж, до встречи, Маленькая Волчица.
— До встречи, Вожак…
Он белой тенью свернул на ближайшую тропинку, а спустя краткое мгновение, пропал из виду.
Я же, в нерешительности потоптавшись на месте, в итоге выбрала самую широкую дорогу. Ступила на неё шаг, другой, третий, и… Проснулась в густеющих сумерках, на роскошном, травяном ложе. Сразу встав, я размяла тело, специальным кратким комплексом, физических упражнений. А затем, дождавшись наступления полной, безоговорочной темноты, мягко заскользила через можжевельник, в направлении передовой линии дубов. Теперь, с учётом ночного времени суток, я не без оснований полагала — засады наверняка будут расположены не вверху: на деревьях, а внизу: на звериных тропах, в удобных, потаённых ложбинках, да за стволами могучих деревьев. Что лично для меня, не являлось какой-либо серьёзной преградой. Ибо я, в отличии от вражеских дозорных, видела в кромешной тьме, ничуть не хуже, чем ясным, погожим днём. К тому же, я имела в своём арсенале: чрезвычайно обострённый слух, завидное чутьё на опасность и верный плащ-хамелеон. А, кроме того — отличную боевую выучку и великолепное оружие. Словом всё, что необходимо для нелёгкой охоты на самых страшных хищников нашего мира — людей.
Как и до этого, я некоторое время провела на границе, разделяющей кустарник и деревья. По сути, ей, этой границей, являлось свободное пространство ярдов в десять, где не росло практически ничего, кроме невысокой травы, да редких кустиков серебристой полыни. Капкан же, подстерегающий непрошенных гостей, располагался примерно там, где я его обнаружила ещё днём, с правой стороны от меня, в районе поистине великанского дуба. Однако с левой стороны, западня мной ощущалась на самой грани восприятия: а значит, затаилась далеко и принимать её во внимание, пожалуй, не стоило. Естественно я пошла именно туда: безжалостная, не ведающая колебаний Смерть, в обличье девушки-полуэльфки, способная смести любые препятствия, но не желающая до поры, до времени всполошить стан врага. — А когда-то, — я помимо воли печально вздохнула, — была другая Фианэль, добрая и сострадательная. — Да только где она осталась? — тут же со скрипом зубов, напомнила я себе. — У речушки Медуницы… Возле тела матери… Вот где! А теперь я — Смерть! И эльфы Солнечной Долины, ещё почувствуют на себе, мою тяжёлую руку. Да и не только они… Есть и другие, кому я в своё время предъявлю свой счёт. Вот так вот, господа должники! Или вы думали, Харальд Смелый погиб и будет иначе? Нет, не надейтесь! И я ещё наступлю на горло, подлому королю Альфреду… Кровавыми слезами наплачутся и даны, враги Эрлингов и отца. — Да, всё это будет, — сказала я себе, до боли впиваясь ногтями в ладони, — но для начала, следует разделаться с Безродными. С доселе непобедимым хирдом — «Крылатый Череп», который вскоре надеюсь, поймёт, что лучше бы ему сюда не залетать.
