— Э-э, госпожа, Торнтстон знает, что господин Харальд с друзьями… — дядюшка запнулся, подыскивая подходящее слово. — Нынче отсутствуют в Крае Медвежьих Полян. Известно ему и то, что сейчас временной правительницей является женщина-эльфийка. Вот он и… Хм-м, решил попытать счастья. Но купец не в курсе последних событий. Я имею ввиду отъезд госпожи Ириндэль.
— Да? Однако всё равно, откуда у этого мерзавца такие, пусть не совсем первой свежести, новости? — поразилась я, с негодованием притопнув под столом ногой. — Неужели…
— Верно мыслишь, госпожа, — часто закивал головой дядюшка, — прошлым лето в наших краях побывали незваные гости, и естественно мой пленник в их числе. Они захватили двух лесорубов и выведали от них всё что хотели.
— А потом наверняка где нибудь аккуратно зарыли обезображенные тела, — скрипнув от бессильной злобы зубами, логически дополнила я дядюшкин рассказ.
— Несомненно, — слишком спокойно согласился он, — не в Свейленд же их тащить. Кстати, госпожа, прошлым летом у нас в Крае действительно бесследно пропали два человека. И оба — лесорубы.
— Да, да, припоминаю, — с горечью прошептала я. — Тётя говорила… Они с Изумрудной Листвы, деревни на юге. И у обоих, маленькие дети…
— Теперь, госпожа, мы можем полной мерой воздать за это гнусное злодеяние, — попытался утешить меня дядюшка.
— Можем, — тяжко вздохнула я, — и воздадим. Но этим павших, увы, не воскресишь…
— Ну что тут поделаешь, госпожа? — развёл руками дядюшка. — Такова жизнь.
— Да. Знаю. — отчеканила я, отбрасывая в сторону, бесполезные в данный момент сожаления. — И такова смерть, верная её спутница. Парадоксальный, однако, неизбежный порядок вещей…
— Мы родились в суровом мире, госпожа, — едва слышно пробормотал дядюшка, — и не нам менять его законы.
— А мне плевать на этот мир с верхушки башни, — взорвалась я, совершенно неожиданно даже для себя самой. — Ибо у нас, в Крае Медвежьих Полян, существуют свои, справедливые законы, которые установил ещё мой отец — Харальд Смелый! И я никому не позволю их нарушить, или тем более сменить на другие, чуждые понятиям Добра и Света.
— Но, госпожа, — смешался слегка растерянный дядюшка, — я имел в виду совершенно иное…
Не сомневаюсь, прости, — сразу остыв, примирительно попросила я, — и хватит, пожалуй об этом. Скажи лучше, выполнил ли ты своё обещание?
— Обещание? Какое и кому? — брови дядюшки изумлённо поползли вверх. — Не понимаю тебя, госпожа.
— Да пленнику же, — терпеливо подсказала я, — насчёт сохранности жизни.
