— Хотелось бы увидеть существо, которое рискнёт причинить вред нашему огнедышащему чудищу!
А Крауг, между прочим, никакое не чудище, он даже наоборот, очень хороший и добрый. Гм-м, по крайней мере, по отношению ко мне, ну и понятное дело к тёте с дядюшкой. Ведь они приютили его больного немощного, лютой зимой, а потом выхаживали не жалея сил и лекарственных снадобий. Лечила Крауга правда больше тётя Ири, зато дядюшка Рифли, едва потеплело, сложил ему из камня на плато укромное, уютное логово, куда я с удовольствием бегала в гости. Ещё дядюшка придумал имя — Крауг, что на языке народа гоблинов означало — Кремень. Оно чрезвычайно подходило дракону, имевшему шкуру прочную словно камень, к тому же серовато- зелёного цвета.
В итоге размышления над проблемой привели меня к выводу, что дядюшка прав: вряд ли кто, пребывая в здравом рассудке, сунется к дракоше со злыми намерениями. А сумасшедших…Сумасшедших следует заранее пожалеть.
Мимо библиотеки, в которой я сидела с так и не раскрытой книгой в руках, прошла тётя Ири. Порой она уединялась в кабинете отца, где о нём напоминала каждая, даже незначительная деталь обстановки и висел его портрет, написанный кем- то из друзей. Однажды сдуру не постучав, я зашла туда, однако сразу же отпрянула назад. Тётя Ири плакала, положив голову на дубовый стол.
— Фианэль, девочка, — окликнула она меня, — вернись, пожалуйста.
Чувствуя отчего-то неловкость, я выполнила её просьбу и села в кресло напротив.
— Ты уже взрослая, — немного помолчав, начала она нелёгкий для неё разговор, — поэтому можешь и должна знать всё об отношениях сложившихся между мной и твоим отцом.
— О чём ты тётя? — искренне удивившись, пролепетала я. — Да вы с папой виделись всего два раза!
— У нас была ещё одна встреча — призналась тётя Ири, глядя на портрет отца с такой безысходной тоской, что у меня невольно заныло сердце. — Очень длинная встреча… Но произошла она совершенно случайно, на одном из озёр западной части континента. Твой отец путешествовал сам и налегке. Я тоже не была обременена ничьим обществом, кроме верной спутницы Мары. И случилось так, что мы прожили в охотничьей избушке целый месяц. А через год после того, Харальд Смелый с товарищами пропал… Однако об этом я узнала, уже здесь, от Рифли…
— Тётя, ты…Очень любила моего папу? — чуть поколебавшись, спросила я.
— Да, дитя моё, — она тяжело вздохнула, опустив голову, — больше жизни… И ты, наверное, осуждаешь меня?
