То-то обрадуется, увидев вокруг себя воинов Церкви!
— Так кто ты такой? — вновь, но на сей раз с вкрадчивой мягкостью повторил инквизитор.
— Я Алекс из Ренвуда, — отвечать приходилось голосом безгрешного ягненка, при этом непоколебимо честно глядя в безжалостные, не имеющие цвета глаза. — Служил Господу нашему на Западе Границы.
— Так-так, — инквизитор задумчиво пожевал губы. По всему было видно, он еще не решил, что со мной делать.
— Ваше Святейшество! — застывшую тишину трактира взорвал ликующий возглас молодого красноплащника: — Бумаги! Я нашел бумаги, — и осторожно, держась за самый кончик двумя пальцами, он протянул инквизитору туго скатанный рулон. Тот осторожно размотал один лист и тут же, будто это была гадюка, бросил на пол.
— Черный Манифест! Ага, попались отступнички! Вяжите их, да покрепче вяжите! — в восторге от удачной охоты он едва не забыл обо мне, но все же незаметно улизнуть не удалось. — Стой! — резкий окрик буквально пригвоздил на месте. — Что хотели от тебя, Алекс из Ренвуда, поганые отступники?
— Понятия не имею, святой отец, — с ужасом я почувствовал, что теряю остатки самообладания и терпения. — Спросите-ка лучше у них самих.
— Хм, ладно, юноша.
Повинуясь команде, два красноплащника подхватили квадратномордого и поставили на колени.
— Какие дела связывают вашу шайку с этим молодым человеком? Отвечай, несчастный!
Бывший дружинник окинул инквизитора мутным взором полных боли глаз.
— Никакие, мы просто хотели нанять его проводником в Ничейные Земли.
— Вот как? А что вы там позабыли?
— Собирались малость подзаработать на отлове всякой нечисти, — квадратномордый тяжело дышал. — Клянусь! А! А! А! — святой отец резко вывернул назад основательно проломанную руку.
— Так куда вы шли? Говори правду, грязная свинья!
— К Черному Королю… — свистящий шепот был приговором для всей компании. Окончательным приговором.
— Уведите отступников, — инквизитор довольно потирал руки. — С ними все ясно. А как быть с тобой, Алекс из Ренвуда? Может, ты все же заодно с этим сбродом?
— Что вы, святой отец, я верный сын Церкви нашей, — для вящей убедительности пришлось даже набожно осенить себя крестом. — В том порукой вся моя прошедшая жизнь.
— Оставайся с миром, сын мой, — таки поверил инквизитор. — Но и ныне, и впредь будь начеку. Враги Господа нашего не дремлют. Истинно говорю тебе.
Еще раз чиркнув по замершему залу острым взором бесцветных глаз, он в сопровождении двух других Серых Сутан наконец-то ушел. Ух! Я отер проступивший на лбу пот. Никогда не любил эту Серую публику, но, впрочем, никогда по-настоящему и не боялся.
