Боль, нестерпимая боль в голове. Порой она доходила до такой точки, что попросту пропадала, но это было еще хуже. Тогда казалось, будто тело исчезло, растворилось, а душа в испуге мечется, разыскивая его…
И я знал причину страшной боли. Черный беркут. Это он находил меня в клубах свинцового тумана и, сев на грудь, крепким загнутым клювом долбал в мой пылающий лоб, пробивая череп и добираясь до самого мозга. Птица была страшно тяжела, ну словно могильная гранитная плита. И эта тяжесть мешала дышать.
Так продолжалось долго: может, год, а может, тысячу лет — пустынный мир, заполненный туманом, свирепый беркут и я, лежавший неподвижным, беззащитным бревном. Но время шло, туман редел, проклятая птица прилетала все реже и реже, и боль, хоть и оставалась, все же была вполне терпимой.
А однажды, открыв глаза, я обнаружил себя в небольшой комнате с чистыми белыми стенами. В единственное узкое окошко проникали косые лучи заходящего солнца. Попытка приподняться и осмотреться стоила мне острой, вновь вспыхнувшей в голове боли, заставившей с оханьем прилечь на подушку. Но тут тихонько скрипнула дверь, и кто-то, осторожно ступая; вошел. К сожалению, сил уже не было, чтобы посмотреть, кто это. Но вошедший сам склонился надо мной и радостно вскрикнул:
— Алекс, дружище, очнулся! Ну, молодец!
— Фин-Дари, — со слабой улыбкой прошептал я, узнавая лучшего среди гномов друга. — И все такой же рыжий…
— Ага, — гном с готовностью закивал головой, при этом, не переставая бережно поглаживать роскошную огненную бороду. — Мне-то и везет всегда, наверное, потому, что я рыжий. Но ты у нас тоже везунчик, таки обхитрил Костлявую. Как самочувствие, Алекс?
— Не знаю, — честно признался я, — пока еще сам не пойму. А где Джон?
— На охоте каланча, — ухмыльнулся Фин-Дари. — Днями сидел возле тебя, никому не доверял. Будто, кроме него, и друзей нет у Стальной Лозы в Обреченном форте. Все же раззадорил я его: достань, говорю, свежего мясца, оленинки на жаркое, куропаточек на бульон. Алекс вот-вот придет в себя, и чем ты будешь его потчевать? Гарнизонной прелой кашей, сухарями и прошлогодней солониной? Словом, Джон собрался и ушел, но перед этим извел наставлениями и инструкциями на тему, как правильно ухаживать за больным. Думаю, не сегодня-завтра вернется он.
