и взяла в ладонь
окуоко Окву. Наложила
отжиз, и, затаив дыхание, отпустила
окуоко. Мы направились обратно, к ее общежитию. Мой
отжиз, что я приготовила на Земле, исцелил Окву, а потом и вождя. Он мог исцелить и других медуз, тот
отжиз, что производит мой народ на основе своей родной земли. За это я заслужила уважение медуз. Теперь его больше не было. Да и я изменилась. Я даже перестала в каком-то смысле быть химба. Что теперь подумает обо мне Окву?
Мы дошли до моего общежития и остановились.
– Я знаю, что ты думаешь, – сказала Окву.
– Я знаю медуз, – ответила я, – вы народ чести, но вы лишены гибкости. И жестко придерживаетесь традиций.
Меня охватила печаль, и я всхлипнула, закрыв лицо руками и смазав наложенный на него отжиз.
– Но вы сумели стать мне друзьями, – продолжала я.
Я отняла руки от лица, ладони были красны от отжиза.
– Ты – это все, что у меня тут есть. Не знаю, как это случилось, но ты…
– Позвони домой, и у тебя вновь будет твоя семья, – сказала Окву.
Я нахмурилась и отступила на шаг.
– Это жестоко, – прошептала я.
– Бинти, – сказала Окву. Она выдула высокий султан газа, что, как я уже знала, означало смех. – Есть ли у тебя при себе вещество, которое может исцелять мой народ, нет ли, я твой друг. Знакомство с тобой – большая честь для меня.
Она встряхнула своими окуоко, заставив одно из них мелко задрожать, и я вскрикнула, поскольку одно из моих окуоко вдруг завибрировало в ответ.
– Что это? – спросила я, подняв руки к голове.
– Это значит, мы семья, обретенная в бою, – сказала Окву, – ты первая, кто присоединился так к нашему роду, за долгое-долгое время. Мы не очень-то жалуем людей.
Я улыбнулась.
Она протянула мне обожженное окуоко.
– Покажешь мне завтра, – неуверенно сказала я.
– Завтра будет то же самое, – отвечала она. Когда я стерла с окуоко отжиз, ожог исчез.
* * *
Я молча сидела у себя в комнате, сконцентрировавшись взглядом на эдане и ожидая ответа на сигнал, что послала своей семье по астролябии. Снаружи стемнело, и я глядела в небо, на звезды, зная, что одна из них, та, розовая, – мой дом. Первой, кто откликнулся на вызов, была моя мат.
