* * *
Пятнадцать минут спустя я купила билет и взошла на борт челнока. Солнце только-только начало подниматься над горизонтом. Проходя мимо сидящих в креслах пассажиров, я слишком хорошо осознавала, что кончики моих косичек задевают их лица, и оттого боялась поднять глаза. У нас у всех густые волосы, а мои так очень густые. Моя старая тетушка порой называла их «ододо», потому что они росли буйно и густо, как эта трава. Как раз перед побегом я втерла в косички свежий и пахучий отжиз, который приготовила специально для этого путешествия. Как-то меня воспринимают эти люди, не слишком-то знакомые с моим народом?
Женщина, мимо которой я прошла, отшатнулась, лицо ее исказила гримаска, словно она унюхала что-то неприятное.
– Прошу прощения, – прошептала я, уставившись на свои ноги и стараясь не обращать внимания на устремленные на меня глаза. И все же я не удержалась и бросила быстрый взгляд по сторонам. Две девчушки, немногим старше меня, прикрыли рты руками, такими белыми, словно их никогда не касалось солнце. Каждый здесь выглядел так, словно полагал солнце злейшим своим врагом. Я была одна-единственная химба во всем челноке. Я быстренько отыскала свое кресло и уселась в него.
Изящный челнок последней модели походил на пулю, вроде тех, что мои учителя использовали для расчета баллистических коэффициентов на подготовительных курсах. Такие челноки снуют над землей при помощи воздушных потоков, магнитных полей и экспоненциальной энергии; легкие в изготовлении – было бы время да нужные инструменты. Подходящий транспорт для наших раскаленных пустошей, ведь за дорогами тут никто не следит. Люди моего народа – отъявленные домоседы.
Мое кресло было сзади, так что я могла любоваться видами в огромном окне.
Я видела свет в окнах лавочки астролябий моего отца и детектор песчаных бурь, который построил мой брат на крыше Корня, как мы прозвали большой-пребольшой дом моих родителей. Шесть поколений моей семьи жили здесь. Это был самый старый дом в деревне, а возможно – и в городе. Сложенный из камня и кирпича, прохладный ночью, жаркий днем, весь в заплатках солнечных батарей, увитый люминесцентными растениями, чье свечение иссякало как раз перед самым рассветом. Моя спальня была наверху.
Челнок стронулся с места, а я все смотрела и смотрела, покуда не потеряла свой дом из виду.
– Что я делаю? – прошептала я.
Полтора часа спустя челнок приземлился в космопорту. Я выходила последней, что хорошо, поскольку зрелище космопорта ошарашило меня настолько, что я застыла, не в силах стронуться с места. На мне была длинная красная юбка, из тех, что шуршат шелком и переливаются, точно вода, легкая оранжевая накидка, прочная и добротная, тонкие кожаные сандалии и ножные браслеты. Никто из тех, кого я видела тут, не носил ничего подобного. Женщины сплошь были в длинных легких бурнусах и глухих покрывалах; никто тут не открывал щиколоток, а о ножных браслетах и говорить нечего. Я прерывисто вздохнула и ощутила, как кровь бросилась мне в лицо.
