Стараясь пересилить головокружение и тошноту — доктор предупредил, что эти симптомы не пройдут по крайней мере пару недель — я кое-как надела халат, предусмотрительно оставленный Генрихом на кровати, и открыла дверь спальни. К моему большому удивлению я услышала голос нашей горничной из гостиной; говорила она куда громче, чем обычно, явно с кем-то споря.
— Уверяю вас, фрау Фридманн в полном порядке, ей ничего не угрожает, ей просто нужен покой и отдых. Доктор забрал бы её в больницу, если бы это было что-то серьёзное.
— Может, этот ваш доктор ничего не смыслит в подобных вещах! Давайте я вызову ей хорошего врача, из состава СС!
Мои пальцы невольно стиснули ручку двери. Этот голос я узнала бы из миллиона. Пусть я и с трудом стояла на ногах, но я тем не менее решительно распахнула дверь и вышла на верхнюю ступень.
— Какого чёрта вы забыли в моём доме?
Я не могла говорить так громко, как хотелось бы из-за пульсирующей боли в голове, но группенфюрер Кальтенбруннер всё равно меня услышал. Он поднял голову к лестнице, на которой я стояла и шагнул было мне навстречу, но я вытянула перед собой руку, останавливая его жестом. — Стойте, где стоите, а не то полицию вызову.
Хорошо же я это придумала, угрожать шефу гестапо обычной полицией; но, думаю, это был тон моего голоса, что заставил его остановиться.
— Я только пришёл извиниться.
Он смотрел на меня с почти умоляющим видом на лице. Было странно слышать, каким мягким мог быть его голос, когда он этого хотел. Я по-прежнему молчала, и он повернулся к Магде.
— Вы не оставите нас на пару минут?
Девушка повернулась ко мне в ожидании моей реакции. Я махнула головой в сторону кухни, отпуская её, и тут же об этом пожалела: снова закружилась голова, и я наверняка упала бы, если бы вовремя не схватилась за перила. Доктор Кальтенбруннер снова сделал шаг вперёд, но я опять вытянула перед собой руку.
— Я же сказала, оставайтесь на месте!
— Я просто хотел помочь.
— Убирайтесь вон из моего дома. Не хочу вас видеть.
Полагаю, совет доктора соблюдать хотя бы частичный постельный режим имел под собой весьма веские основания, в чём я всё больше убеждалась. Головокружение не проходило, и я решила на всякий случай опуститься на верхнюю ступень. Он продолжал наблюдать со мной с первого этажа, но на этот раз не сдвинулся с места. У меня уже начало жечь лёгкие от побочного эффекта морфия, и я подумала, что точно снова потеряю сознание, если срочно не раздобуду себе воды.
