— Что вы делаете? — наконец не выдержала я, весьма сконфуженная таким странным поведением.
— Если ваша история не подтвердится, вы не сможете убить себя, прежде чем начнётся настоящий допрос. И чулки тоже снимите. Некоторые женщины умудрялись себя ими задушить.
Слава богу, хоть во рту у меня не проверил.
— Я не собираюсь себя убивать. Я ни в чем не виновата. Какой я должна быть идиоткой, чтобы стереть свои отпечатки с радио, на котором якобы работала, но оставить их на ручке чемодана?
Судя по его виду, он тоже пытался решить для себя эту небольшую дилемму, которая сейчас играла мне на руку. Я уже начала было надеяться, что мне удастся убедить его в своей невиновности, но доктора Кальтенбруннера оказалось не так-то просто провести.
— Вы сами чулки снимите, или мне это за вас сделать?
Его пренаглая ухмылка и неотрывный взгляд невольно заставили меня покраснеть, пока я отстёгивала чулки от пояса наощупь под юбкой. Конечно же, ему и в голову не пришло смотреть в другую сторону.
— И пояс тоже.
— Вы шутите?!
— Отнюдь. — Он ухмыльнулся ещё шире. — Вы, женщины, как это доказала практика, можете быть весьма изобретательны, когда пытаетесь избежать правосудия.
— Хоть отвернитесь в таком случае.
— К сожалению, не могу. — Да он точно надо мной издевался. — Согласно правилам, я должен всё время находится к вам лицом. Иначе вы можете напасть на меня со спины.
— Я?! Напасть на вас?! — Я ушам поверить не могла. Он явно играл со мной в одну из своих дурацких игр.
— Снимайте. — Он шагнул ко мне. — Или я его сам с вас сниму.
— Хорошо! — Огрызнулась я в ответ, вскакивая на ноги и отступая назад.
Хорошо хоть форменная юбка была достаточно длинной и позволяла мне хоть как-то прикрыться, пока я стягивала из-под неё пояс для чулок. Наконец я сняла его через ноги и швырнула моему дознавателю в руки.
— Какое совпадение, я тоже предпочитаю чёрное белье на своих женщинах, — проговорил он, без всякого зазрения совести разглядывая мой пояс.
— Какой же вы… — «Грязный извращенец!» Закончила я свою мысль у себя в голове, но вслух всё же решила этого не говорить и только уселась обратно на стул, спиной к нему. Он расхохотался.
Наконец дверь открылась, и один из охранников впустил Макса в камеру. Он явно удивился, увидев меня рядом с группенфюрером Кальтенбруннером; тот тем временем отдал все мои вещи охраннику и махнул ему, чтобы тот закрыл дверь.
— Ваше имя Максимилиан Штерн, верно?
— Так точно, герр группенфюрер.
