— А что там за история с отпечатками? — Мюллер снова обратился к Райнхарту.
— Мы сняли её отпечатки с радио, от которого пытался избавиться один из её дружков-подпольщиков. Он в данный момент также находится под следствием, и наши лучшие люди с ним работают вот уже который день.
— Это он вам сказал, что это её радио? — продолжил Мюллер.
— Нет. — Райнхарт слегка нахмурился. — Он настаивает, что какая-то другая женщина ему в этом помогала. Но это вполне очевидная ложь.
— Фрау Фридманн, — в этот раз Мюллер обратился ко мне. — Как вы можете объяснить наличие ваших отпечатков на радиоаппаратуре?
— Моих отпечатков не может быть ни на какой радиоаппаратуре, герр группенфюрер. Единственные радио, к которым я прикасалась, находятся в стенах здания РСХА, и если никто не выкрал одно из них прямо отсюда, то шанс того, что мои отпечатки могут оказаться на каком-то другом радио, равны нулю.
— Что ж, вы, похоже, очень уверены в своей правоте, фрау Фридманн. — Мюллер слегка улыбнулся мне. — Но что это за фото с отпечатками, которые доктор Кальтенбруннер держит сейчас в руках? Это ведь её отпечатки, группенфюрер?
— Да. Частичные, но всё же легко опознаваемые. — Он не смотрел на Мюллера, он смотрел на меня, и глаза его казались почти чёрными от едва сдерживаемого гнева.
— Ваши агенты никак не могли снять их с радио. Я жизнью вам своей готова ручаться. — Мне очень нужно было заставить его мне поверить. — Я никогда не касалась никаких радио, кроме официальных устройств здесь, в СД.
Он ещё какое-то время не сводил с меня тяжёлого взгляда, но затем всё же вернулся к изучению бумаг в моём деле.
— Ну? Что там говорится? — группенфюрер Мюллер заглянул в бумаги через плечо доктора Кальтенбруннера с явным интересом.
— Вообще-то, она права. Отпечатки были сняты с ручки чемодана, а не с самого радио. И частичный, смазанный отпечаток на одном из замков. Либо кто-то пытался их стереть, или же они уже там были до того, как кто-то начал использовать радио.
— Так это полностью меняет дело, разве нет? — Я скрестила руки на груди. Цианид во рту придал мне уверенность человека, который мог умереть в любую минуту, а поэтому ничего уже больше не боялся.
— И каким же это образом это меняет дело? — доктор Кальтенбруннер откинулся на стуле, дублируя мою позу.
— Я могла где угодно дотронуться до этого чемодана. Совершенно случайно.
Райнхарт рассмеялся, а Мюллер только улыбнулся.
— И часто вы трогаете чужие чемоданы? — снова спросил меня доктор Кальтенбруннер с явным сарказмом в голосе.
