Все новые специально придуманные для этого термины не могли скрыть горькой правды: группенфюрер Кальтенбруннер не хотел их только потому, что они были «пустой тратой времени» для коменданта Маутхаузена — годные только для перевозки, а там дальше — всё, газовая камера по прибытии и затем «убитый» на кремацию день. Вот как они видели этих людей: «пустой тратой времени». Я вздохнула. Как же мне повезло, что я была замужем за Генрихом.
Я снова взглянула на часы на стене. Моему мужу давно уже пора было вернуться. Я перевела взгляд обратно на доктора Кальтенбруннера. Он по-прежнему загадочно улыбался мне, уверенно ведя меня в медленном танце. Я невольно удивилась тому, как же комфортно я чувствовала себя в его руках. А что было бы, скажи я ему, что я еврейка? Наверняка он посадил бы меня на первый же поезд до этого самого Маутхаузена и лично написал бы на моих бумагах направление на «специальное обращение».
— Почему вас вдруг так заинтересовали мои заключённые?
— Просто так. Любопытно стало.
— Любопытство до добра не доводит. Помните историю с Варварой?
— Поэтому-то я и вас об этом спрашиваю, а не кого-то другого.
Группенфюрер Кальтенбруннер вдруг остановился, сжал обеими руками мою талию и шепнул мне на ухо:
— Ваш муж вернулся, Варя. Попытайтесь не втянуть себя снова в очередные неприятности, ладно?
Отслоняясь, он слегка задел мою щёку своей, поцеловал меня в угол рта выходящим за все рамки приличия образом, подмигнул мне и оставил меня посреди залы в совершенно непонятных чувствах. Я проследила за ним взглядом и увидела, как он обменивался рукопожатиями с группенфюрером Мюллером. Только потом я повернулась и медленно пошла к уже знакомой группе офицеров, к которым Генрих присоединился абсолютно незаметно.
Я подошла к мужу и немного неловко обняла его за талию.
— Всё хорошо? — Я подняла виноватые глаза к его.
— Лучшие и быть не может, солнышко. — Он широко мне улыбнулся. Должно быть, не видел, как я танцевала с доктором Кальтенбруннером. И очень хорошо, что не видел. Я отпустила его и присоединилась к общему разговору, хоть и чувствовала себя почему-то ужасно уставшей. Слишком много событий для одной ночи. Я вдруг очень захотела домой.
Ингрид и Рудольф были весьма довольны результатом. Вот уже неделю они отсылали сообщения в головной штаб в Соединённых Штатах, основанные на стенографических расшифровках, всегда вовремя составленных Адамом. Советские комиссары также были в относительной безопасности, посланные работать на какую-то фабрику на юге страны. Я подумала, что и доктор Кальтенбруннер, и Мюллер остались более чем довольны подобным раскладом, первый — потому что ему не пришлось возиться с такой «пустой тратой времени,» а второй — потому что ему не пришлось придумывать оправдания, чтобы вписать их первому в списки.
