— Ты что, оглох? — Я крикнул ему в лицо так громко, как только мог, хотя на моей родной ферме я никогда даже не видел драки, и уж тем более никогда ни в одной не участвовал. Начальная школе здесь, в Линце, тоже была относительно спокойным местом, и самое, пожалуй, отдалённо напоминающее драку у меня случилось с Ханнесом, когда я шлепнул его по руке, поймав его за воровством моего бутерброда из моего портфеля. — Она же сказала тебе оставить её в покое!
Предводитель группы выдернул пиджак из моих рук и, окатив меня презрительным взглядом с головы до ног, подступил вплотную ко мне, почти касаясь носом моего.
— Гляньте-ка, кто пожаловал! — прошипел он с издевательской ухмылкой на прыщавом лице. — Мы что, побеспокоили твою подружку? Может, и ты золото прячешь вместе с ней?
— Нет у меня никакого золота, — ответил я, никак не в силах взять в толк, о каком таком золоте он говорил, и почему он вдруг решил, что девочка была моей подружкой. Но с этими вопросами я мог разобраться и позже, сейчас главное было не отступать. Я состроил самое страшное лицо, какое только мог и продолжил, — Она мне не подружка, но ты всё равно сейчас же её отпустишь, а не то…
— А не то «что?»
Вся троица уже окружила меня, но по крайней мере девочка теперь была свободна, и она быстро воспользовалась ситуацией, подобрала длинную юбку и побежала подальше от двора школы для девочек, соседствующей с нашей школой для мальчиков.
— А не то я тебя побью хорошенько! — Я вздернул подбородок в подтверждение своих намерений, хотя в реальности понятия не имел, как нужно правильно наносить удар.
— Ты меня побьешь, малолетний ты засранец? — с этими словами он пихнул меня в грудь, и я невольно шагнул назад, едва сохранив равновесие.
— Правильно, покажи ему, Барни!
Двое его дружков начали свистеть и подначивать своего вожака, отступая по сторонам и давая ему пространство для движения. Небольшая группа школьников уже начала собираться вокруг нас, предчувствуя скорую драку.
— Ты меня побьешь?! — старший снова пихнул меня в грудь, но в этот раз я не только не отступил, но еще и пихнул его в ответ, да с такой силой, что он пошатнулся, отступая назад, споткнулся о камень и упал на землю.
Тогда-то я впервые и испытал это, то, о чем моя мать и бабушка всегда говорили с таким осуждением, как будто это было своего рода проклятьем на нашем клане — знаменитый приступ бешенства Кальтенбруннеров. Именно это самое «проклятье» и заставляло всех окружающих бояться мужчин нашей семьи и быстро ретироваться при первых же признаках приближающегося шторма. Как я выяснил позже в тот день, это была явно не приятная картина.
