Конундрум | страница 69
Остальная часть экипажа занимала общественные помещения под мостиком на инженерном уровне. Там они развешивали свои гамаки везде, где было свободное место, среди механизмов и складов, которые питали корабль и его экипаж. Они также делили свои покои с несокрушимыми главными приводными пружинами, а также с ее восходящей и нисходящей пружинами и двумя трубами UAEP, проходящими по всей длине корабля. В носовых отсеках на этом уровне находились камеры, где хранились паруса. На корме располагался отсек управления двигателями и механизм, который отводил энергию от пружин к насосам для нагнетания давления в трубах UAEP.
Ниже этого уровня находилась выпуклость, где Энсин Джоб занимал свою каюту до того, как с ним случилось это несвоевременное... что бы это ни было. По большей части Конундрум обходил стороной трюм, поскольку здесь мало что требовало его внимания, кроме клапанов трюмного насоса, которые требовалось смазывать только каждые три дня. Носовая и кормовая части выступа представляли собой носовые и кормовые балластные цистерны. Эти были более важными, их клапаны требовали смазывания каждый день. Когда вода была полностью наполнена, они полностью затопили корабль и начали спускать его вниз по волнам.
Дни становились все длиннее по мере того, как они плыли все дальше и дальше на север-длиннее и значительно теплее, пока почти все не стали носить лишь набедренную повязку, обернутую вокруг бедер. По ночам, когда позволяли обязанности, они работали на кормовой палубе при свете фонарей, раздевшись до трусов, чтобы воспользоваться каждым дуновением ветра. Это были самые приятные часы во всем путешествии, насколько мог судить Конундрум, эти дни он проводил, бездельничая в тропических водах, наблюдая за дельфинами, играющими при лунном свете, и поедая столько жареной летучей рыбы, сколько они могли поймать своими сачками для бабочек.
Слабый звон пробудил сэра Танара Лобкроу от задумчивости. Он сидел у открытого окна своей комнаты в "Отдыхе Моряка" во Флотсэме, задумчиво посасывая лайм. Ночь была теплая; серебристо-серые облака неслись над заходящей Луной. Он был одет только в нижние брюки, позволяя легкому ветерку играть на его обнаженной груди, и вытянул пальцы ног на подоконнике своего окна на четвертом этаже. Море мягко плескалось о ближайший берег, слегка затхлый запах обломков соперничал с отвратительными запахами, поднимавшимися из переулка под его окном.
Услышав этот шум, он вздрогнул, осознав, что уже некоторое время слышит его, но не замечает. Он оглядел свою спальню, все еще немного не в себе после душистой ночи и долгой поездки за шерстью. Какая-то фигура нетерпеливо зашевелилась под простынями его кровати, перекатываясь в раздражении от звона колокольчика. Сэр Танар улыбнулся этой фигуре, но не с любовью, и его зубы блеснули в темной комнате. Затем он подошел к письменному столу и достал из ящика маленькую коробочку. Он открыл шкатулку, когда затихли последние колокольные звуки.
