само выявление этого есть полагание в Иное. Но всякое свидетельство Иного может быть только в модусе инаковости. Но, так выявляя себя (как иное Ино-
му), Иное позиционирует себя как Единое. Но тогда оно должно было бы позиционировать себя в модусе тождественности. И иначе ещё быть не может, поскольку в этом ещё только образуется парадигма иного и тождественного. И важно ещё раз подчеркнуть, что Иного негде априори взять, кроме как из «себя» Единому. Поскольку независимая их явленность фатально и неизбежно не имеет никаких перспектив для опознания друг друга в бытии. Нужно третье. Но оно тоже имеет проблемы в такой ситуации, поскольку априори должно иметь долю в каждом из взаимно иных. И хотя Иное не тождественно Единому, оно ему и не нетождественно. Нет ещё априорных предпосылок для этого в отсутствие всех смысловых коннотаций, кроме напрямую заявленных как априорное положение.
Сказанное выше, мне кажется, есть существенное самой диалектики. И никакие суждения именно диалектического порядка не могут обойтись без отражения в них подобного положения. Надо отметить, что исходно только Единое (Одно), а сущность не умножается. С точки зрения сущностной модусы инаковости или тождественности есть только присущности… Лица. В них Единое и претерпевает умножение, сохраняя единосущность. И объект — знак инаковости. В Ином нет ничего субъектного, поскольку оно Иное. Но в единосущности нет различия в инаковости и нет смысла в тождественности. Они «выделяются» как таковые, не делая то, из чего «выделяются», дуальным. Но в лицах есть тождественность, а потому они и
субъектны. Ничто не препятствует Единому прозревать себя в модусе инаковости. Ведь этот модус находится ниже «сущностности» Единого. И у Единого нет «психики», чтобы оно могло следовать её законам. Когда же даже и Я прозреваю себя как Я, то это может иметь разные наполнения. Когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу «отчуждённого», но себя. И опознаю себя в том смысле, в котором я сущностно располагаюсь поверх всех модальностей и презентаций в чём бы то ни было. И это опознание не зависит от того, смотрю я на себя в зеркало или нет. Это ведь именно отображение меня есть иное. И отображение того, что в зеркале, — тоже, уже ему, иное. И это они опознают свои взаимоотражения не как себя, но как Иное. А я всё тот же един, и в том, кто перед зеркалом, и в отражённом. Поверх отражаемого и отражённого, которые самотождественны, но друг другу иные.
