И в самоослеплении Эдипа можно видеть символическое утверждение невозможности в профанном мире прозреть и воспринять сакральное.
Должен явиться тот, кто даст священному новую жизнь, а миру новое измерение в новом мире. Он должен вместить в себя единосущность Отца и Сына, дав народам образ для уподобления и восполнив их природу новым священным измерением. Таким образом восполняется утрата гонимым народом священного мира в возвращении Божественного Присутствия. Но в дополнение к сказанному надлежит добавить несколько слов о роли женщины в этой грандиозной мистерии. Вернёмся для этого к мифу об Эдипе.
Рождаясь, человек отторгается от бытия. Он утрачивает его, растворяясь в мире сущих. В глубине своего существа он догадывается об этом и страстно желает обрести его снова. И это есть предпосылка для инцеста. Мать символизирует Бытие. Именно МАТЬ. Но здесь происходит подмена. Место вселенской единой МАТЕРИ может занять случайное воплощённое существо. Оно не есть истинная МАТЬ, но искажённое видение инициирует в мужчине желание блаженно причаститься истинному бытию и возвратиться в его лоно в инцесте. Здесь присутствует и интенция овладения самим бытием. От оракула Эдип знал, что Иокаста — его мать. Он овладел ею как наградой за то, что отгадал загадку и этим показал, что имеет право на владение бытием.
В разгадке Эдипом загадки Сфинкса содержится инверсированный в профанное образ опознания Божественной прообразности сущности человека, и, соединившись с Иокастой, Эдип совершил инверсионное осуществление факта причастности Бытию в свидетельстве о том, что Бог «Аз есмь». Но в таком утверждении в себе человека Эдип реализовался в качестве прообраза Сфинкса. Разгадав загадку, он Сфинксу по принципу профанной инверсии ответил на вопрос, кто есть он сам. Этим Эдип прообразно благословил Сфинкса как человека, а себя в прообразности Сфинксу. Ведь профанация есть отрицание сакрального, его обращение и иное. И самоослепление Эдипа есть акт отрицания прозрения в духе. И если Бог Моисею открылся в Божественном Присутствии, то Эдип открылся Сфинксу в произволе интерпретации природы человека, узурпировав право Бога на источность бытия.
Всякая женщина есть сама образ бытия. Но истинный образ бытия есть та универсальная вселенская МАТЬ, которая стоит за каждой женщиной. единосущного с Отцом Сына, рождённого Матерью в духе безгрешности и И ущербное видение останавливается на очевидной подмене, абсолютизируя значимость для сакраментального акта погружения в бытие своей матери. Но истинной парадигмой нового осуществления Божественного Присутствия в мире является утверждение воплощения Божественности в мире чистоты. И профанация этого сакрального события реализуется в утрате единосущности отца и сына и подмене священного брака инцестом.
