Самой изощренной пыткой древнеримской аристократии был медный бык Фаларида, тогда стоны и крики сжигаемых в нем заживо, проходя через специальные флейты, звучали особенно прекрасно. Это обращение к древней истории – постмодернистски решенный Роем Андерссоном финал, как очерк об опасных экспериментах человечества, хитрый ребус: а если не понял, смотри в начало – как это может произойти: в обнимку с бутылкой или неожиданно, нелепо, где попало, а может быть, ты распадешься до полного безумия, не желая расстаться с накопленными ценностями. Вот и весь выбор, точнее, никакого выбора.
Два странных коммивояжёра средних лет, которых в наше время, скорей всего, назовут бесцеремонно втюхивателями, ходят по свету, предлагая никому ненужные вампирские зубы и маски, в которые они «верят». Они зовут себя представителями индустрии развлечений, дело их безрадостно – ничего кроме проблем не приносит.
Режиссер иронизирует над героями, двигаясь по поверхности, и не особенно проникая в их психологию. Был бы это Ларс фон Триер, неизбежно случилась драма – как способ приблизиться к истине. Но в дискурсе постмодернизма ничего такого не требуется, достаточно разложить «ансамбль отношений» из разных частей, как определил эту концепцию Жиль Делез. Это идеально стильный фильм на одних только глубинных мизансценах.
Действие можно смело назвать театром абсурда имени Беккета, изобретенным когда-то на почве послевоенной депрессии. Так и наши раздавленные герои будто вне времени, набродившись без толку по улицам, обречены «вечно» сидеть на краю кровати в своей убогой комнатушке и бессмысленно смотреть в одну точку. Нет власти над обстоятельствами.
Рой Андрессон, не сделав ни одного крупного плана, будто уходит от того, чтобы разобраться с кинематографическим временем, вот, мол, – какая существует относительность и субъективность. Какие странные попадают в кадр люди – всадники на лошадях: «Именем его величества!» – а вроде обычное современное кафе с игровыми автоматами…. Здесь все неправильно и не вполне реально, а центральная история, вообще не вписанная в сюжет, могла бы остаться незамеченной, не будь этого в названии – дети-дауны в театре и рассказ девочки про голубя,
«…который размышлял о том, что у него нет денег, а потом полетел домой, а потом стих заканчивается».
Именно в этом и заключается посыл режиссера зрителю – вся драма в том, что драмы не будет. И на фоне такой знакомой, почти родной нам депрессии, мы многократно услышим: «Я рад, что у тебя все хорошо!»
