Большой формат: экранная культура в эпоху трансмедийности. Часть 1 | страница 100
Андреа дель Кастаньо.Портрет Петрарки. Около 1450. Фреска виллы Кардуччо под Флоренцией. Ныне – галерея Уфици.
В сущности, речь идет о превращении в неразрывное целое осознанных творческих процессов и процесса повседневной жизни личности. Л. М. Баткин подчеркивал значимость потребности художника, в данном случае писателя, улавливать мир сквозь «Я» и «Я» как особый мир [131]. «Известно, что много позже это завораживающее кружение, погоня за собственным хвостом, станет для искусства одним из наиважнейших сюжетов. Ср. с темой „художник в своей мастерской“ или „художник и его модель“ в новоевропейской живописи; или же с разыгрыванием спектакля внутри спектакля (начиная с „Гамлета“); или с мотивом „снимается кино“ в кино» [132].
Потребность в превращении творчества в перманентность может вести как к повышенной саморефлексии отдельного художника, так и к своего рода моде на творчество. Баткин пишет о том, как в эпистоле аббату Петру о «неизлечимой болезни писательства» Петрарка рисует картину повального увлечения искусством и сочинением литературных произведений, когда «каретники, суконщики, землепашцы, побросав плуги и другие инструменты своих ремесел, судачат о Музах и Аполлоне», вовлекаясь в «чуму сочинительства», которой всех заразил не кто иной, как Петрарка [133], проявляя в этом жажду размыкания собственного «Я».
Это лишь один из примеров тех сложных процессов взаимодействия и взаимообогащения повседневной жизни и формотворчества, всегда встречающихся на «территории» творческой личности, занята ли она своим сознательным утверждением или нет. (И это относится не только к литературному творчеству.) Как пишет О. А. Кривцун, «можно сделать достаточно дерзкое обобщение: не существует уж такой непримиримой оппозиции, как природа и человек, как нет и непреодолимой пропасти между Я – и не-Я. В поисках своего бытийного тождества человек все время всматривается в Другого» [134]. Исследователь говорит о «неостановимом круговороте его (художника – Е. С.) творческих порывов – проявлении надчеловеческой субстанции, объективного хода вещей. Это, однако, не отменяет проблемы поиска человеческого, личностного начала художника. Как бы мы ни подчеркивали иррациональную силу таланта, реализация его связана не только с некими силами вне нас, но и через включение автора в многомерную череду значимых для него внехудожественных повседневных отношений, живых впечатлений, эмоциональных предпочтений» [135].
