Минутная пауза, а затем произошло невероятное.
— О, Янош! — радостно выдохнул заместитель министра. — Я знаю, что его оперировали, даже навещал его в больнице, но с тех пор, к сожалению, так и не удосужился к нему выбраться…
— А смысл поручения как раз и заключается в том, что он хотел бы повидаться. — Слова вылетали сами собой, будто их произносил кто-то другой; я испытывал шок от крайнего изумления и старался только, чтобы голос мой звучал естественно. С такой же естественностью я задал главный вопрос: — Простите, вы случайно не родственник Яношу?
Опять последовала небольшая заминка.
— Нет, — наконец отозвался мой собеседник. — Вовсе нет. А почему вы об этом спрашиваете?
— Извините ради бога… Глемба обмолвился, что у него в министерстве служит какой-то родственник. К нему у меня тоже поручение.
— Первый раз слышу, — пробормотал заместитель министра, а затем, оставив эту тему как явно несущественную, снова оживился: — Насколько мне известно, Янош будет в Пеште на следующей неделе, и тогда я рассчитываю повидаться с ним. Передайте, я желаю ему доброго здоровья, а вам спасибо, что позвонили.
— Пожалуйста, — ответил я и остекленелым взглядом уставился на жену.
— В чем дело? — спросила она, чуя недоброе.
Я передал ей наш разговор, а когда она отказалась верить, поклялся:
— Провалиться мне на этом месте, если я переврал хоть слово! Теперь ты сама убедилась, что я не с потолка беру!
— Да, загадочная история, — пробормотала жена, и я видел, что теперь даже ей изменила ее пресловутая трезвость суждений.
— Можно не сомневаться, — торжествующе поднял я палец, — что все верхние десять тысяч «оглембованы» поголовно…
— А вдруг это бывшие школьные товарищи дяди Яноша?
Она ухватилась за эту спасительную мысль, как за соломинку.
— Нет, тут что-то не вяжется, — усомнился я. — Ученый с мировым именем по меньшей мере лет на десять старше ответственного деятеля из Министерства здравоохранения. Государственный секретарь обращался к Глембе на «вы», а Глемба говорил ему «ты» — значит, они не ровесники. А кроме того, все они с высшим образованием, а Глемба как есть деревенщина — он, верно, и начальной школы не окончил…
— Ну это ты напрасно!..
— Ладно, допустим все же, что с кем-то из них он учился в школе. Скажи: ты со многими своими одноклассниками поддерживаешь дружеские отношения?
— Ну, может, они — товарищи по оружию… в войну вместе сражались…
— И ты допускаешь, что Глемба был у них командиром и все они служили под его началом? Ведь если судить по теперешним их отношениям, надо признать, что все они смотрят на Глембу снизу вверх. Да и где бы он мог командовать — в хортистской армии? Ты можешь представить себе Глембу в роли хортистского офицера?
